Правда, которую мы сжигаем
Шрифт:
Этого слишком много, чтобы принять за один раз, и я даже не уверен, что верю ей. Я никогда не знаю, чему верить.
— Это то, что ты…
— Сэйдж, — хмыкаю я. — Если тебе когда-нибудь было не насрать на меня, ответь на гребаный вопрос. Что Каин сделал с тобой?
На ее лице появляется онемение. Как будто она отделяет свои эмоции от своего разума, чтобы сказать это.
— Человек, о котором я рассказывала тебе в доме у озера, тот, кто прикасался ко мне в детстве, — она кивает. — Это был Каин.
Я чувствую,
Потому что эта боль, которую я испытываю к ней, я хочу, чтобы она ушла.
Мне нужно, чтобы это прекратилось.
Все это время я пытался вырезать ее из себя, тогда как на самом деле я просто пытался разорвать созданную с ней связь. Каждый раз, когда Тэтчер вонзал лезвие в мою кожу, я просто пытался не чувствовать ее боль.
Ее боль. Ее печаль. Ее гнев.
Я чувствовал все это, как если бы это было моим собственным, и в какой-то степени так оно и было.
И я ненавидел ее за то, что она разрушила что-то настолько могущественное. Связь, которую мое сердце отчаянно пыталось доказать, не могла быть поддельной. То, что у нас было, было реальным.
И хотя Сэйдж безразлична к своей травме, я — нет.
— Каждую ночь с десяти лет до тринадцати, когда он уезжал в академию, — она делает паузу. — Но он не главное. Мне уже все равно.
Она настолько измучена собственной травмой, что ее не волнует, что произойдет с тем, кто причинил ей боль, только с мужчиной, который забрал ее сестру. Она уступила принятию, вынуждена работать с мужчиной, который лишил ее невинности еще до того, как она поняла, что это такое.
Человек, который украл ее крылья.
Теперь я почти во всем не уверен, кроме того, что хочу носить кишки Каина как ожерелье.
— Ты пойдешь со мной.
— Почему? Куда мы идем? — она спрашивает.
Я нахожу ее глаза, видя женщину, которая построила себя из последней искры своих догорающих углей.
Феникс.
Та, которая не извиняется за то, кем она себя сделала, не извиняется, если ты подойдешь к ней слишком близко и обожжешься.
У нее вырвали крылья из спины, но она заменила их пеплом и вечными крыльями из самого горячего голубого пламени.
И чтобы она могла летать, я перережу цепи, удерживающие ее на земле.
Но сначала…
— Есть теория, которую мне нужно проверить.
— Нам нужно поговорить.
Дверь, которую я толкнул, отскакивает от стены.
Я смотрю на Тэтчера, который сидит на своей кровати, скрестив ноги и молчит, поднимая бровь поверх своей книги.
— Не нужно хлопать дверями, — говорит Алистер, откидываясь на спинку стула и отворачиваясь от стола, за которым он сгорбился до того, как мы
Я смотрю в сторону и вижу Сэйдж, стоящую со скрещенными руками, с выражением разочарования и замешательства на лице.
— Я бы хотела узнать себя, — бормочет она.
После того, как я пригрозил, что прорежу ей все четыре шины и притащу сюда против ее воли, она согласилась пойти со мной.
Она знает, что я не блефую, и я не принимал «нет» за ответ.
Мне нужно это.
Мне нужно убедиться, что я просто невосприимчив к ее нечестности или она на самом деле говорила правду. Я не могу больше рисковать с ней. Я не переживу еще одного предательства от ее рук, не снова, и она тоже.
— Ты в порядке? — бормочет Сайлас, изучая ее лицо, прежде чем оглядеть ее тело. Это не сексуально; он просто проверяет, нет ли у нее травм, но меня это раздражает. Он делает неторопливые шаги в ее сторону, и я словно инстинктивно встаю на его пути.
Он останавливается, его туфли касаются носков моих. Наши взгляды встречаются, и между нами возникает невысказанный вызов. Я бы не стал с ним драться из-за чего-то подобного, потому что я знаю, что это произошло не из-за желания, а из-за страстного желания.
Однако я все равно не позволю ему баюкать Сэйдж, потому что она напоминает ему Роуз.
— Она в порядке, — хмыкаю я. — Ты принимаешь лекарства? — я не в состоянии остановить себя. Я не мог спросить его на кладбище — эмоции были слишком сырыми, слишком свежими.
Но это не он.
Он выдерживает мой взгляд, не двигаясь.
— Мне не нужна няня, Рук.
—Я не собираюсь спрашивать снова. Ты принимаешь…
— Да.
Это еще не конец. Я знаю, что это не так, и я планирую сопротивляться этому, как только то, ради чего я пришел сюда, будет сделано.
Я смотрю через плечо на Сэйдж.
— Я хочу, чтобы ты рассказала им в точности то, что рассказала мне о Каине. Все это.
— Почему следует…
— Сэйдж, — шепчу я ее имя, словно какое-то смертельное красивое проклятие. Темное и одинокое проклятие. — На этот раз просто сделай то, что я говорю.
Я знаю, что она хочет драться со мной; это то, что она делает лучше всего. Но она всегда хочет доказать себе, доказать мне, что она, наконец, говорит правду. Это занимает некоторое время, но она делает, как я прошу.
Я отхожу в сторону и смотрю, как двигается ее рот. Как щелкает ее язык, когда она произносит слова, в которых есть буква Л. Пытаюсь уловить изменение цвета ее глаз — все, что покажет мне то, что я, возможно, пропустил в первый раз.
Я никогда не чувствовал себя так спокойно. Так рассчитано. Это не то решение, в отношении которого я мог бы действовать взрывоопасно. Хоть и хочу. Хотя все, что я хочу сделать, это поверить ей, чтобы я мог вырвать сердце Кейна Маккея прямо из его груди и съесть его сырым.