Правда о Николае I. Оболганный император
Шрифт:
Возможно он был уверен, что всегда удержит ситуацию под контролем (хотя судьба его отца, Павла, не давала никаких поводов для такой уверенности). Но, во всяком случае, он должен был понимать, что тайные общества выбирают для своего «выхода на поверхность» критические моменты в функционировании государства. Период между кончиной одного монарха и воцарением следующего является, можно сказать, идеальным критическим моментом.
Александр I утаивает свой манифест от 16 августа 1823 г., объявляющий об отречении Константина и назначении наследником престола великого князя Николая. Утаивает, как от самого наследника, так и от всей страны.
Константин не отрекается от престола гласно, хотя и ему было, наверное, ясно,
Как не растекайся мыслью по древу, но определенный вывод все-таки напрашивается. Сознательно или подсознательно, как император, так и великий князь Константин желали этой смуты.
Возможно причиной тут был индифферентность (пофигизм, как сегодня говорят) к российским внутренним делам, которая стала фирменным знаком второй половины царствования Александра, когда он всё более понимал, что «философские истины» неприложимы к российской жизни. В это время Александр I вел себя как европейский просвещенный монарх, случайно оказавшийся в полуазиатской России. А наследник, цесаревич Константин, всеми средствами показывал, что вообще не склонен царствовать в азиях.
Возможно сыграла роль идейная общность царя и цесаревича с представителями тайных обществ — общие взгляды на прошлое и будущее Российского государства.
Заложенный Лагарпом в незрелый ум его воспитанника «комплекс республиканца» не исчез. Император Александр продолжал называть себя республиканцем, отчасти кокетничая со своими либеральными собеседниками, отчасти выражая свои мечты. И этот «комплекс» вполне мог проявиться, через описанный психоаналитиками компенсационный механизм, в череде странных поступков императора, связанных с будущей передачей власти (вернее, с подготовкой безвластия).
По кончине императора Александра I, случившейся в Таганроге, начальник главного штаба генерал Дибич, генерал-адъютант князь Волконский, генерал-адъютант Чернышев донесли об этом новому государю, которым был для них Константин. [36]
Весть о смерти императора достигла Санкт-Петербурга на восьмой день, а Варшавы на два дня раньше (19 ноября), но находившийся там Константин хранил молчание. Не собирался он и выезжать в столицу. Садиться на престол и править Российской империей Константин не хотел. Вместе с тем и не желал воцарения своего младшего брата Николая. Возможно, что Константин не спешил воцаряться, ожидая каких-то событий, после которых мог бы сесть (присесть) на престол, только уже в роли безответственного конституционного правителя, какую он имел в Польше.
36
Устрялов Н.Г. Историческое обозрение царствования государя императора Николая I. СПб, 1847, с. 11
А великий князь Николай, вскоре после получения известия о смерти императора Александра I, отправился к внутреннему дворцовому пикету, бывшему от лейб-гвардии Преображенского полка. Присутствующим гвардейским офицерами великий князь объявил, «что теперь все обязаны присягой законному Государю Константину». Тоже Николай Павлович объявил и двум другим внутренним караулам, Кавалергардскому и Конногвардейскому, затем поручил дежурному генералу, генерал-адъютанту Потапову, объявить главному дворцовому караулу о необходимости принесения присяги Константину. И гвардия стала присягать Константину Павловичу.
Великий князь Николай сообщил о кончине Александра I военному генерал-губернатору Петербурга графу Милорадовичу и стал ждать приезда в столицу нового императора, которым для него, как и для всех остальных, был Константин.
Уже после этого на чрезвычайном собрании Государственного совета был вскрыт пакет за подписью и печатью императора Александра от 1823 г. В
Такие же документы, как выяснилось, хранились в Правительствующем сенате, в святейшем Синоде и в московском Успенском соборе. [37]
Обнаруженный императорский манифест 1823 года сформулирован был так, что оставлял вопрос о передачи власти недостаточно проясненным. Для спокойного воцарения Николая явно требовалось гласное отречение Константина.
По обнаружении ранее неизвестных актов, касающихся престолонаследия, великий князь Николай Павлович не посчитал их законными, ввиду того, что они не были своевременно обнародованы и превращены в закон. Он по-прежнему настаивал на приведении всего государства к присяге Константину.
37
Там же, с.14
Мнения членов Государственного совета по поводу найденных документов разделились. Генерал-губернатор Милорадович, который вскоре будет смертельно ранен на Петровской площади, предложил коллегам, вслед за гвардией и великим князем Николаем, присягнуть Константину. Милорадовича поддержал адмирал Н.Мордвинов, бывший председателем одного из департаментов Государственного совета, вице-президентом Адмиралтейств-коллегии и крупным пайщиком Российско-американской компании. Адмирал был известен как большой либерал, сторонник конституционной монархии и освобождения крестьян без земли. Председатель Государственного совета граф П. Лопухин и его заместитель князь А. Куракин, кстати деятельные участники заговора против императора Павла I, были близки по своим воззрениям к адмиралу Мордвинову.
Члены Государственного Совета, выслушав мнение указанных особ, начали присягать Константину.
Затем, по распоряжению Правительствующего Сената, вся страна присягнула императору Константину. О том министерство юстиции сообщило в рапорте, который был отправлен в варшавский дворец нового императора, именуемый Бельведером (слово это, заметим, переводится с итальянского как «приятное наблюдение») [38]
Однако в письме от 26 ноября, направленном в Петербург, цесаревич уступил права на престол великому князю Николаю, и рапорт Министерства юстиции возвратил в нераспечатанном виде. Как для войска, так и для народа этот факт был неизвестным, а для столичных сановников сомнительным. Константин по прежнему не собирался соблюдать необходимых процедур по отречению от престола, которые требовали не простого письма, а издания манифеста.
38
Там же, с.15.
12 декабря великий князь Николай получает пакет из Таганрога от начальника главного штаба армии Дибича о вызревании на юге страны обширного военного заговора, который может быть поддержан и в столице. Среди заговорщиков упоминались Бестужев и Рылеев. Генерал-губернатор Милорадович, находящийся с этими людьми в приятельских отношениях, не предпринял против них никаких превентивных действий, несмотря на поручение великого князя.
12 декабря в Петербург прибыл курьер из Варшавы с письмом от Константина от 8 декабря, в котором опять не оказалось манифеста об отречении от престола, только личное сообщение о невозможности принять корону империи.