Правда о привидениях
Шрифт:
Тварь стояла и смотрела так, наверное, целую минуту.
Потом она завыла. Яростно, бешено. И еще... Еще в ее вое я услышал боль. Именно боль, что было удивительно.
Затем чудовище кинулось к лазу и нырнуло в него вниз головой. И все. Я остался один на мокрой крыше. С этой дурацкой деревяшкой в руке.
Гроза уходила. Гроза всегда уходит быстро. Молнии вспыхивали все реже и реже, тучи рассасывались, и в прорехи между ними были видны звезды и иногда даже луна. Воздух пах озоном и чистотой. Дождь не прекратился, но стал
Я опустился на металлическую крышу.
Сначала я хотел просидеть на крыше до утра, боялся спускаться вниз. Но быстро холод стал просто нестерпим, я вытерпел на железе минут пять, потом пополз к трубе.
Вряд ли она ждала меня там, эта тварь. Что-то случилось. Что-то настолько серьезное, что она утратила ко мне всякий интерес. Значит, внизу безопасно.
Я с омерзением протиснулся через лаз – внутри все было перепачкано мокрой белой шерстью. Меня тошнило от ее запаха и от того, что шерсть прилипала к моим рукам, шее, к лицу.
В комнатке Лерки я нашел какую-то широкую длинную тряпку, что-то вроде половика, и обернулся ею целиком. Не помогло. Согреться не удавалось. Тогда я стал приседать. Пятьдесят раз, семьдесят, восемьдесят. Стало теплее. Надо было возвращаться на землю, чтобы помочь Лерке и Катьке.
Но спуститься вниз оказалось гораздо труднее, чем забраться наверх. Навалилась слабость, руки и ноги стали словно ватными. Я нащупал на полке зажигалку и свечку, чиркнул, стало светло. Отыскал веревку, ту самую, которой меня Лерка тогда подстраховала. Обвязал веревку вокруг пояса, конец закрепил на пруте, натянул перчатки и полез.
До лестницы добрался нормально, хотя руки и дрожали. Стал спускаться вниз и сорвался почти у самой земли. Веревка задержала падение, впилась в пузо, я описал в воздухе широкую дугу и вернулся к лестнице. Узел вокруг пояса затянулся. Я попытался развязать его, не получилось. Я болтался в воздухе в трех метрах от земли, ножа у меня не было, срезать веревку я не мог. Кое-как я дотянулся до перекладины лестницы и нащупал ногами опору. Веревка стянулась так, что я даже дышал с трудом. К счастью, я прихватил в баке зажигалку.
Минут за десять веревку я пережег. Нижние ступеньки лестницы были погнуты, а последние три и вовсе вырваны с корнем. Каким образом эта тварь их выломала?
Ладно, потом подумаем.
Я плюхнулся на землю. И тут вспомнил, что забыл кусок дерева наверху, в баке. Но подниматься уже не было никаких сил, и я выкинул это из головы.
Это было приятно. Чертовски приятно – снова ощутить под собой твердую почву. Рядом со стеной водокачки валялись выдранные из лестницы прутья, я схватил тот, что был попрямее, и дернул к дому.
Пожар я заметил, когда пробежал полсела. Из-под холма поднимался мерцающий
Я попытался бежать быстрее, впрочем, у меня это не очень хорошо получилось, усталость сказывалась. Ноги дрожали и подгибались в коленях.
Странно, но пожар не вызвал в селе никакого движения. Покой. Тишина. Нигде не горит свет, никто не бьет в набат, никто не бежит на помощь с ведрами, не говоря уж о пожарных машинах. Только собаки жалобно воют. Все село наполнено собачьим воем, даже не воем, а плачем каким-то.
Я добежал до края Унжи и увидел пожар. Настоящий пожар.
Ведьмин дом горел. Несмотря на дождь. Горел бешено, с треском, с искрами. Я выдохнул и стал спускаться по раскиcшей дороге. Теперь я не спешил.
Вокруг пожара стояли люди. Незнакомые. Немного, человек двадцать. Среди них я узнал только участкового и Леркиного дедушку. Подслеповатый страж порядка стоял с перевязанной головой и разговаривал с дедушкой Лерки.
– Вы говорите, молния? – спрашивал участковый.
– Молния, – кивал дедушка. – Сам видел. Я пошел внучку искать, она у меня сегодня загулялась. Я испугался, конечно. Иду, иду, дождь тоже идет, темнотища. Вдруг вижу – молния! Бац! И прямо в этот дом. У нее там, наверно, горючее какое-то хранилось – вспыхнуло все мгновенно.
– Горючее? – недоверчиво спрашивал участковый.
– Сейчас многие горючее хранят, – пожимал плечами Леркин дедушка. – Бензин дорожает, да и вообще...
– А народ что тут делает? – спрашивал участковый.
– Народ?
Я подошел поближе, в надежде услышать еще что-нибудь интересное. И услышал. То есть почувствовал. От дедушки Лерки пахло керосином. Сильно пахло. Участковый плохо видел, но с обонянием у него было все в порядке – я заметил, как участковый морщится. Впрочем, участковый предпочел об этом забыть...
– Народ? Да он на пожар понабежал. Думали, это большой дом горит. Хотели помочь. Тушить, я имею в виду. Сюда новенькие вселились, хорошие люди, всем сразу понравились. Но это оказался не большой дом. Молния, понимаете ли...
– Ладно, – сказал участковый. – Молния так молния. Так и запишу. День сегодня дурацкий. Убийство, какой-то тигр по селу бегает...
– А кого убили? – посерьезнел Леркин дедушка.
– А одного тут. Чужого. Парень какой-то приезжий... Завтра в область придется катить, докладывать, что да как. Зачем я только сюда работать пошел? Дурдом. Тигр еще этот... Или пантера. Как выскочит из переулка! На меня напал, так я его даже застрелить не мог, хотя все семь патронов выпустил. Наверное, бешеный. А где эта? Старуха?