Правда смертного часа. Посмертная судьба
Шрифт:
— Володя — все. Мы же договорились, что — все.
— Стас, в последний раз…
— Нет, уходи. Валера, забирай его.
А у Высоцкого чуть ли не слезы на глазах… И тут бригада «взорвалась» на меня!
— Стас! Ты что! Зачем заставляешь человека унижаться?!
А я говорю:
— А-а… Что хотите, то и делайте.
Повернулся и ушел. Со мной вышел Валера Янклович. И пока ребята оказывали «помощь», он мне сказал, что Володя в подавленном состоянии, что его выгнала Марина… Да, Высоцкий сказал мне, уже вслед:
— Стас,
Вот видите, и тут он оказался прав».
Конечно, Янклович несколько преувеличивает— «Марина выгнала…», — этим он как бы оправдывает В. В. Но повторим еще раз — если не «окончательный разрыв», то «отношения на грани разрыва». Свидетельство Барбары Немчик, которая около двух месяцев прожила в квартире на Малой Грузинской:
«Володя один раз признался:
— Что делать? С ней уже не могу… И без нее тоже не могу…
Марина звонила, а он — в таком тяжелом состоянии… Они часто ругались. Володя боялся, что это навсегда. Марина говорила ему, что просто пойдет в посольство и разведется с ним…»
Оксана: «В последнее время у Володи испортились отношения с Мариной. Марина… Мое отношение к ней… Она — Володина жена, Володя ее любит — значит, это очень хороший человек. Вообще, все люди, которые были близки Володе, которых он принимает и держит около себя, — это замечательные люди. И Мари на — прежде всего.
Но в последнее время Володя наших отношений не скрывал, он даже их афишировал. <…> Я страшно переживала, я понимала, что Марина для него — человек близкий и необходимый, несмотря н; все сложности в их отношениях. И ломать их отношения ни в коем случае нельзя».
Еще один факт— в июне-июле друзья несколько раз просили Марину прилететь. В июне она не могла — умирала сестра. А потом ко всем сложностям прибавилась обида, что В.В. не прилетел на похороны Одиль Версуа.
Не нам судить о тайных движениях души другого: с одной стороны, куплен билет в Париж на 29 июля, а с другой — и примерно 1 это же время — попытка обвенчаться с Оксаной… Но обо всем этом — позже.
13 июня три телефонных разговора: Париж, Польша, Ижевск.
Ижевск: продолжается процесс, и среди обвиняемых — Высоцкий. Польша: у жены Янкловича, Барбары, нет советской визы — надо уезжать. И разговор с Мариной — скорее всего, попытка загладить вчерашнее впечатление. Возможно, именно тогда Марина сказала — «разведусь».
13 или 14 июня — ссора с А. Федотовым.
Илья Порошин: «Володя был во Франции— в последний раз Мы жили у него — отец, я и Анатолий Павлович. (Жила еще Б. Нем чик. — В. П.) И пропали две коробки кассет— или Володе так показалось…
— А-а! Вечно у меня все тащат! Пошли вон из моего дома!
Орал на Федотова… А потом сам ему звонил — извинялся. Выяснилось, что он отдал их кому-то…»
В. Янклович: «Да, он поругался с Толей… И Федотов несколько дней не появлялся. Володя же сам позвонил:
— Толя,
Он действительно не мог без Федотова».
Федотов тоже вспоминал об этом: «Володя потом позвонил:
— Толян, приезжай. Ну чего не бывает между друзьями!»
Дело в том, что Высоцкий уже многое забывает — может полчаса искать ключи, которые лежат у него в кармане… Но с другой стороны, Марина Влади пишет, что много французских дисков В. В. «увели» прямо из квартиры…
«Конечно, Высоцкий никого не предал и не продал — честь ему и хвала за это, но наркотики разрушают не только память…» (А. Макаров).
В. Янклович: «Он мог Марине одно сказать по телефону — поворачивался и нам говорил другое: Оксане — одно, мне — совершенно другое…»
Оксана: «Вообще, это время жуткого вранья. Володя врал Марине. Мы врали ему и друг другу: да, вроде бы состояние ничего…»
14 или 15 июня Оксана улетает в Сочи… «Когда Володя вернулся, почти все время он был в плохом состоянии. Тогда он отправил меня отдыхать, и я улетела на юг. Прилетела, пошла звонить в Москву. К телефону подошел Янклович, и я сразу понимаю, что все плохо:
— Володе плохо. Бери билет и возвращайся.
Я сразу же села в поезд».
(Вполне возможно, что это было немного позже.)
Сразу после возвращения из Франции у Высоцкого появляется идея — уехать к Вадиму Ивановичу Туманову, там забраться в тайгу и еще раз попытаться «выскочить». Все-таки на юге Франции он продержался неделю без наркотиков, — смог продержаться… В.Янклович: «Была еще одна — тоже неудавшаяся попытка. Володя говорит:
— Я знаю, что надо делать, чтобы вылечиться. Вадим поставит мне домик в тайге, у озера. Вот там я «выскочу».
В. Шехтман: «Была такая договоренность… Володя улетает к Вадиму и запирается в этом домике с врачами. Туманов этот домик уже приготовил».
В знаменитой золотодобывающей артели «Печора» готовятся к приезду Высоцкого — на вертолете в тайгу забросили дом, поставили, правда, не на берегу озера, а на берегу реки… Коптят колбасу, где-то достают — на всякий случай — шампанское. Как сказал мне один из старателей «Печоры»: «Все знали, что приедет Высоцкий. Ждали».
Но, собственно, попытки улететь начались в самом конце июня — в начале июля, а пока…
Оксана: «И с приезда началось… Практически ни дня Володя не бывал трезвым. Если и был, то один какой-то день. Он все время был в каком-то болезненном состоянии. Все время что-то болит — то рука, то нога… То есть очень больной человек… И тем не менее были и концерты, и спектакли… Как он работал, я не представляю».
Снова начинается воспалительный процесс в ноге. Б. Немчик: «Володя приехал в очень плохой форме. Потом стало немного лучше — были спектакли, концерты… Но в принципе, до моего отъезда во второй половине июня — все было плохо.