Правда в глазах смотрящего
Шрифт:
Слово рождается верой. Если твоя вера с гору, ты сдвинешь гору, но редко кто может сдвинуть верой даже горчичное зерно. Трудно получить слово и особенно трудно получить сильное слово, способное не только помочь найти потерявшуюся иголку, но и дать тебе силы сделать что-то серьезное, что-то такое, что не под силу тому, кому слово неведомо.
В этот момент нас прервали. Тишка вбежал в горницу, сверкая выпученными глазами, и сообщил, что к замку приближаются двадцать монахов.
18.
Мы стояли плечом
– А что, - спросил я, - золотой крест лучше, чем серебряный?
– При прочих равных - да, - ответил Аркадий.
– Для истинно верующего красота и богатство амулета не имеют значения, и в руках святого подвижника перекрещенные палки разят не хуже Креста Ивана Великого. Только среди нас нет святых подвижников.
– Что-нибудь чувствуешь?
– спросил Усман.
– Ничего, - ответил Аркадий.
– Не пойму, - ответил я, - то ли что-то есть, то ли мерещится.
Усман тихо замурлыкал что-то арабское. Лонбоц хевбин сайтед ивиденс овво хесбиган. Аркадий вздрогнул и Усман заткнулся.
Миномет, который правильно называется не кулеврина, а мортира, стоял в полной готовности в десяти шагах от нас. На наскоро разложенном костерке накалялся железный прут, которым бородатый пушкарь в штопаной дубленке зажжет порох, когда будет нужно. У амбразур застыли стрельцы с пищалями, оказывается, слово "стрелец" здесь означает не род войск, а просто "стрелок", а "стрелок" здесь тот, кто делает стрелы. Среди дубленок и зипунов выделялись камуфляжные кафтаны наших стрельцов, сейчас две группы воинов готовы плечом к плечу сражаться против общего врага. Если враг даст нам шанс.
На краю леса показался человек, он приближался неторопливым шагом и скоро через амбразуру стало видно, что это огромный лохматый амбал в серой монашеской рясе. Подойдя метров на сто, амбал разинул пасть и крикнул зычным басом:
– Аркашка!
Аркадий прошипел что-то неразборчивое, но явно нецензурное. Амбал не унимался:
– Аркашка! Выходи, подлый трус!
Аркадий решительно шагнул вперед и полез на частокол.
– Что надо?
– крикнул он.
– Пускай твои люди открывают ворота, выходят и строятся здесь, сложив оружие. Тогда им сохранят жизнь. Слово митрополита.
Бородатый пушкарь, переворачивавший в костре раскаленный прут, вздрогнул и уронил его, а потом украдкой перекрестился. Видать, слово митрополита -
Аркадий слез с частокола и вернулся к нам. На него жалко было смотреть.
– Это конец, - прошептал он.
– Слово митрополита...
Усман смачно сплюнул в снег и сделал два шага вперед.
– Я вашего митрополита...
– пробормотал он, поднял автомат, так, чтобы снаружи не было видно ствола, и дернул предохранитель. Предохранитель дважды щелкнул. Усман тщательно прицелился и сделал одиночный выстрел, именно одиночный, а не парный.
Во лбу монаха расцвел алый цветок и монах рухнул наземь как подкошенный. Крест у меня на груди задергался, я прыгнул вперед, чтобы Усман не выпал из области действия амулета. Аркадий повторил мой прыжок. Крест успокаивающе замерцал и я понял, что для меня нет необходимости быть рядом с теми, кого я хочу защитить. Крест прикроет всех. Расстояние не играет роли, играет роль вникновение, - прошептал крест.
В воздухе запахло гарью. Я растерянно огляделся по сторонам, но не заметил ничего горящего.
– Стены поджигают, - выдохнул Аркадий, - сволочи.
Он сделал шаг в сторону, поднял крест и покрутился на месте, изображая радар.
– Не пойму, - простонал он, - они везде.
Я попытался обратиться к кресту, я попросил его сообщить, где враги, но крест проигнорировал мои попытки.
Поверх частокола появились первые языки пламени. Мокрое заснеженное дерево горело так, как будто его долго сушили, а потом положили в печку с трубой и поддувалом. Явное колдовство.
Теперь горела вся стена и в амбразуры ничего не было видно. Частокол излучал такой жар, что поневоле пришлось отступить.
Бойцы молились. Кто-то стоял на коленях, кто-то предпочитал совершать последнюю прижизненную беседу с всевышним стоя, подняв лицо к небу. Со стороны внутренних построек доносился женский плач, к которому примешивался детский. Врагу не сдается наш крейсер "Варяг"... блин!
Ворота рухнули. Еще несколько минут, и рухнет стена, и тогда мы будем как на ладони перед невидимым врагом. Аркадий засуетился, он начал кричать на солдат и они один за другим отвлекались от прощания с жизнью и начинали отступать к домам и амбарам. Пушкарь плюнул в костер и потащил мортиру куда-то назад.
– Надо отходить к домам, - сказал Аркадий, обращаясь к Усману, - сейчас рухнет стена.
– Зачем отходить?
– спросил Усман.
– Чтобы изжариться внутри?
– Они не смогут сжечь все!
– воскликнул Аркадий.
– То есть, если их и вправду двадцать, то смогут... но иначе все равно ничего не сделать! Не сдаваться же!
– Сергей, - обратился ко мне Усман, - каков радиус действия у твоего амулета?
– Дело не в расстоянии. Он прикрывает нас троих, это как минимум...