Правда в глазах смотрящего
Шрифт:
– А с чего ты взял, что под лавкой у меня обрез пищали?
– поинтересовался я.
– Из таких приключений убегают, света белого не видя, - ответил Сидор.
– А ты убежал, но тюк не бросил, а тюк у тебя тяжелый и громоздкий.
– Откуда ты знаешь про тюк? Ты же в трактир позже меня зашел!
– Я видел, как ты в двери входил. Пищаль ты, кстати, плохо завернул, сразу видно, что внутри. Пистолетов у тебя один или два?
Но мгновение я задумался, а потом решил сказать правду:
– Два.
Сидор удовлетворенно кивнул.
–
– И тут все и началось. Взрывы, вспышки, монахи молятся, пищали стреляют, чернокнижник отбивается...
– Чернокнижник?
– Ну да, чернокнижник, а кто же еще? На кого еще такую облаву могли устроить? Короче, пищали палят, от волшебства земля трясется, друзей твоих шальным колдовством положило, а ты в землю забился и схоронился, пока все не кончилось. А как все кончилось и чернокнижника забили, встал ты, отряхнулся, осмотрелся по сторонам и видишь, что остался один на всем свете, если не считать пищали. Подхватил пищаль, завернул ее в куль и побрел куда глаза глядят. А тут, глядь, кабак на пути. Зашел внутрь, засел в угол, пищаль под лавку, пистолеты поближе к рукам, сидишь и думу думаешь, куда теперь податься. А я тебе говорю, подавайся к нам. До Москвы проводим, без нас тебе через заставы никак не пройти. А потом, если ты мне понравишься, да и сам если захочешь, так с нами и останешься. Ты муж справный, статный, на лицо неглупый... повоевать пришлось?
Я кивнул.
– Словакия?
– Чечня.
Сидор огорченно зацокал языком.
– Снова, выходит, абреки зашевелились? Ох, беда с ними. Я всегда говорил, надо ихнее племя гадское извести, как господь Содом и Гоморру извел, все одно беды меньше. Так, значит, воевал... убег, поди, с войны-то?
– Отпустили.
– Изранен был?
– Нет, бог миловал. Срок вышел.
– А сколько тебе годков-то?
– Двадцать три.
– А где ты служил-то? Что-то не знаю я частей, где через семь лет отпускают.
– Два года, а не семь, меня забрали в двадцать один.
– И что, через два года отпустили? Где служил-то?
– Разведрота сто девяносто второго десантного полка, - ответил я чистую правду.
Сидор звонко хлопнул ртом.
– Так ты что, из монахов, выходит? Дикий?
– Я постриг не принимал, - снова сообщил я чистую правду.
– Но слово знаешь?
– Чуть-чуть. Иначе бы мне сегодня не выжить.
– Что умеешь?
– в голосе Сидора проявились деловые нотки. А он не так прост, как кажется...
– Говорят, я неплохо дерусь, - начал я, - стреляю из пистолета, пищали...
– Да я не о том!
– перебил меня Сидор.
– Слово твое что умеет?
– Почти ничего, - честно признался я.
– Я совсем недавно его получил, я им почти не владею, если честно.
Сидор задумчиво пошевелил челюстью.
– А может...
– Сергей.
– А меня Сидор. Будем знакомы, стало быть. А может, Сергей, ты выложишь аккуратненько пистолетики на лавку, да и пойдешь куда глаза глядят? А? Или думаешь, коли стрелять начнешь, пуля не в потолок уйдет?
– Первая пуля в потолок, - согласился я и вытащил Стечкина из-под полы.
Я отсоединил магазин и продемонстрировал его верхний срез Сидору.
– Здесь двадцать пуль, - сказал я, - и девять в другом пистолете. Хочешь рискнуть?
Я защелкнул магазин на место и убрал Стечкина под дубленку. Сидор решил не рисковать.
– А ты серьезный человек, - проговорил он.
– Где достал такую игрушку?
– В лесу, - честно сказал я.
– Верст пятьдесят-семьдесят отсюда. Там еще есть.
– Сколько?
– быстро спросил Сидор.
– Тебе хватит.
– Сколько за штуку?
Я задумался. Какой тут курс рубля?
– В Москве обсудим, - сказал я после долгой паузы.
Сидор кивнул.
– Пищаль у тебя такая же хитрая?
– спросил он.
– Ага, - кивнул я.
– Кстати, это не обрез, она такая же короткоствольная, как и пистолеты.
– На сколько шагов стреляет?
– С трехсот в человека попасть можно.
– С трехсот шагов?!
– Ну, перед этим потренироваться надо...
– С трехсот шагов, - со вкусом проговорил Сидор.
– Минуту назад мне показалось, что я продешевил, но теперь я так не считаю. Приноси клятву и поехали в Москву.
– Сначала ты.
– А ты умный парень, - усмехнулся Сидор.
– Клянусь отцом и сыном и святым духом, что не причиню никакого вреда рабу божьему Сергею, пока мы не окажемся в Москве.
– И день после этого, - добавил я.
– И день после этого, - согласился Сидор и замолчал.
– Ты не закончил, - сообщил я.
Сидор глубоко вздохнул и закончил:
– А если нарушу сию клятву, не быть мне живым.
– Пусть поклянутся остальные, - потребовал я.
– Сначала ты, - уперся Сидор.
– Забыл порядок?
Поколебавшись пару секунд, я произнес смертную клятву. Крест шевельнулся. Надо же, действует, а я уж подумал, что он растерял всю свою силу.
Приказчики или охранники или кто они там есть один за другим повторили клятву, а потом мы выпили за знакомство. А потом мы выпили за то, чтобы добраться до Москвы без затруднений. А потом просто так.
7.
Я продрал глаза и подумал, что пить надо меньше. Оказывается, я проснулся не сам, меня усердно пинал в бок парнишка... как его зовут-то... Афонька, вроде бы. Нет, он не пинал меня, он толкал. Я с трудом сел и голова взорвалась болью, я с силой сжал виски и услышал насмешливый голос Сидора:
– Что, Сергей, отвык от водочки-то? Афонька, сгоняй на кухню, принеси рассолу!
Я ощупал карманы и обнаружил, что оба пистолета на месте. От сердца немного отлегло. А где автомат?