Правда варварской Руси
Шрифт:
Шереметева, несмотря на его прошлую вражду с Голицыным, Петр почему-то не любил. А может, ревновал к его победе. Принял в Москве торжественно, но тут же отправил обратно в Белгород. И выбрал другого воеводу — Алексея Шеина. Хотя тот входил в окружение Софьи, но потом и с Петром нашел общий язык, ездил с ним в Преображенское, в Архангельск. Он и по возрасту был ближе царю, ему исполнилось всего 33. И из-за его молодости указ был составлен дипломатично. Главнокомандующим назначался престарелый Михаил Черкасский, а если, мол, он по болезни не сможет, то замещать его будет Шеин. Ясное дело, Черкасский намек понял и «не смог». Шеин первым в России официально и вторым неофициально (после Голицына) получил звание генералиссимуса.
Днепровскую армию «ограбили» подчистую. Шереметев получил приказ передать в донскую
В январе 1696 г. умер царь Иван. И второй поход Петр возглавил уже как единоличный монарх. Впрочем, он оставил для себя роль «бомбардира Петра Михайлова». А практическими вопросами по организации и руководству занимался Шеин. В апреле спустили на воду флот — два 36-пушечных корабля, 23 галеры, 1300 стругов, 300 челнов, 100 плотов. Началась погрузка и отправка войск, артиллерии, грузов. Когда царь прибыл в Черкасск, казаки сообщили ему о приходе к Азову турецкой эскадры. 2 корабля они уже успели уничтожить неожиданным нападением, а остальные встали под разгрузку. Петр на 9 галерах в сопровождении 40 казачьих лодок отправился вниз по Дону. 18 мая обнаружили, что в море стоят 13 больших кораблей и для доставки в Азов перегружают вооружение и припасы на 13 плоскодонных тунбасов. Петровские галеры не смогли выйти из устья реки — сильный ветер отогнал воду и вызвал обмеление. Но казаки на своих челнах ночью предприняли атаку и 10 тунбасов захватили. Корабли начали удирать, что удалось не всем. Два из них казаки догнали, они были брошены экипажами и сожжены.
19 мая в Черкасск прибыл Шеин и издал первый боевой приказ. Войскам двигаться к Азову «со всяким бережением», становиться там «обозом», до полного сосредоточения активных действий не предпринимать. Полки выгружались в Черкасске и Новосергиевске, шли, оберегаясь от налетов конницы, в окружении телег. Через топкие места и речки Шеин распорядился наводить мосты — лес для этого был заготовлен заранее и сплавлен из Воронежа. 27 мая удалось вывести из устья Дона галерный флот, блокировав Азов с моря. На следующий день к крепости подошла авангардная дивизия Ригемана: 10 тыс. белгородских солдат и 4 тыс. донцов наказного атамана Савинова. Турки пытались сделать вылазку — казаки им так всыпали, что больше не атаковали.
В первых числах июня подтянулись все силы. Противник не удосужился разрушить прошлогодние русские траншеи и шанцы. И генералиссимус, проведя рекогносцировку, расставил части на старых позициях. На левом фланге, примыкавшем к Дону ниже Азова, разместились казаки Савинова, рядом — дивизия Ригемана, в центре — Большой полк Шеина, правее — дивизии Головина и Гордона. Со стороны степи лагерь прикрыла легкая конница. Шеин наметил план осторожный, но верный. Отказался от штурмов и велел «приступать шанцами». Войска начали придвигаться к стенам полевыми укреплениями. Строились батареи для тяжелых орудий, в город полетели ядра и бомбы. Объем инженерных работ был намечен огромный. На другом берегу Дона, напротив Азова, строился «земляной городок» с батареями, там встали 4 полка Левинсона. Выше города был сооружен наплавной мост на судах. А чтобы окончательно закупорить устье Дона, на берегах возвели 2 форта с батареями, через реку протянули цепь.
Противник неоднократно пытался помочь осажденным, 10 июня на лагерь напал ханский сын Нуреддин с тысячей всадников. Против него Шеин выслал дворянскую конницу и калмыков. Татар разгромили и прогнали на Кагальник, сам Нуреддин был ранен калмыком Дигилеем и едва не попал в плен — выручил телохранитель, отдавший ему коня. Было еще 5 налетов, но все они кончились поражениями нападавших. 14 июня с моря явился анатолийский паша Турночи с эскадрой из 20 кораблей и фрегатов и 3 галер. Привез припасы, 4 тыс. янычар. Однако увидел русский флот, береговые батареи и остановился. Атаковать не решился, некоторое время постоял без дела и ушел восвояси. К16 июня шанцы подвели уже вплотную ко рвам, внешние валы Азова были разбиты. Туркам предложили сдаться — они ответили выстрелами по парламентеру. Но штурмовать каменные стены и башни, которые не брали ядра, Шеин все равно не стал. Он велел насыпать огромный вал вокруг города. И придвигать его — перейти таким способом ров и достичь стен. 23 июня работа закипела, посменно трудились 15 тыс. человек. Иностранные специалисты не понадобились, бранденбуржцы приехали только 25-го, а австрийцы и июля, накануне падения Азова. Им осталось только дивиться масштабам работ и давать советы по мелочам.
Шереметев со своим отрядом 6 июля соединился на Днепре с Мазепой. Конечно, они понимали, что с наличными силами было бы безумием не только брать Очаков, а даже и соваться к нему. Поэтому ограничились демонстрацией, дошли до р. Берестовой и встали там укрепленным лагерем. А многочисленные «чайки» запорожцев вышли в море. Захватили 20 судов с хлебом, припасами и пушками, шедших в Очаков и для восстановления крепости Кызы-Кермен.
Царь под Азовом вел себя, как и прежде. Ходил в море, бывал в траншеях под огнем, пировал с любимцами. Но Шеин свое дело знал и исполнял. Вал приближался к стенам, сравнялся с ними по высоте. На его вершине установили батареи, которые простреливали весь город и наносили осажденным большие потери. На всякий случай копались и три мины. Гарнизону на стреле перебросили предложение о сдаче на условиях свободного выхода. Он ответил усиленной пальбой. К середине июля русские пушки разбили угловой бастион. А вал преодолел ров и подошел так близко к крепости, что «возможно было с неприятелями, кроме оружия, едиными руками терзаться». 17-го числа 2 тыс. украинских казаков перебрались с вала на башню и выбили из нее янычар.
Многие начальники предлагали воспользоваться моментом для штурма. Шеин от экспромта воздержался. Он лишь придвинул полки к городу, изображая подготовку к атаке — чтобы отвлечь турок от казаков. Украинцы 6 часов держались в башне, а ночью генералиссимус послал к ним гренадеров, прикрыть отступление и вывезти трофейные пушки. Он не желал нести лишние потери в уличных боях. И оказался прав. Легкость вторжения казаков убедила осажденных, что стены уже не являются преградой, и город обречен. 18 июля начальник гарнизона Гассан-бей преклонил знамена, соглашаясь на переговоры. Условия выработали быстро. Туркам разрешалось уйти с личными вещами, а всю артиллерию и припасы они оставляли победителям. Шеин согласился даже подвезти их на русских судах до Кагальника, где стояли татары. Спор возник лишь насчет перебежчика Янсена. Он успел «обасурманиться» — совершить обрезание и перейти в ислам, был принят в янычары, и Гассан не хотел его выдавать. Но тут уж Петр был неумолим, угрожая разрывом переговоров и штурмом.
Туркам пришлось смириться. 19 июля состоялась церемония сдачи. Защитники и жители выходили из крепости и грузились на лодки и струги. От гарнизона осталось всего 3 тыс. человек. Гассан-бей покинул Азов последним, сложил к ногам Шеина 16 знамен, преподнес ключи и поблагодарил за честное выполнение договора. Петр на церемонии не присутствовал, справедливо уступив честь победы генералиссимусу. В Азове было найдено большое количество продовольствия — зерна, рыбы, муки, копченого мяса, 96 орудий, много пороха в 3 погребах. Сопротивляться можно было еще долго, если бы не продуманные и умелые действия осаждающих.
Азов было решено удержать в составе России. И на следующий день после его взятия инженер, Лаваль начал составлять план восстановления укреплений. И снова закипела работа, теперь по ремонту твердыни. К середине августа Азов снова стал боеспособной крепостью, над прежними православными храмами, превращенными в мечети, поднялись кресты. Кстати, при ремонте руин были обнаружены две иконы, Св. Иоанна Крестителя и Знамения Пресвятой Богородицы. Видимо, оставшиеся со времен казачьего Азовского сидения в 1641 г. То ли были погребены под завалами при тогдашних бомбардировках, то ли кто-то из казаков в трудную минуту спрятал святыни. Теперь же в результате артиллерийских обстрелов они чудесным образом открылись, что было сочтено добрым знаком.