Правда варварской Руси
Шрифт:
Из-за острова на стрежень
17 января 1670 г. Алексея Михайловича постигло новое горе. Умер наследник Алексей. Иностранцы поражались, как царь выдержал такие удары, катившиеся на него один за другим. Потерял жену, дочь, двух сыновей… Конечно, тут могла помочь только вера. И делами он продолжал заниматься.
Руководить Малороссийским приказом был назначен Артамон Сергеевич Матвеев. Тоже, кстати, выходец из «низов» и даже не из дворян — он был сыном дьяка. Выслужился до чина стрелецкого головы, проявил себя на войне, при выполнении дипломатических поручений, и был приближен царем. Считался «западником» еще и похлеще, чем Ордин-Нащокин. Был человеком очень образованным, увлекался алгеброй, проводил химические опыты, дом обставлял по-европейски, украшал картинами, содержал свой
Ордин-Нащокин сохранил посты канцлера и главы Посольского приказа. В апреле ему удалось заключить договор с крымским ханом Аталыком, который обязался прекратить набеги, отпустить пленных, а Россия уплачивала «поминки» за 3 года. В Боярской Думе договор восприняли неоднозначно. «Поминки» татарам давно уже не платили, а теперь вроде бы русские подтверждали положение данников. Но для Украины «крымское умирение» обещало передышку. Внешняя политика России оставалась очень активной и на других направлениях. Были восстановлены дипломатические связи со Средней Азией, нарушенные из-за междоусобиц в этом регионе. Посольство сына боярского Федорова и посадского Муромцева посетило Хорезм, было принято Ануш-ханом. Послы осмотрели все его владения, чего раньше никому не дозволялось, договорились о дружбе и торговле, выкупили 12 пленных. Посольство братьев Пазухиных поехало в Бухару, провело успешные переговоры с Абдул-Азиз-ханом, выкупило 22 пленника. В Москву прибыли послы обоих владык — мулла Фанк из Бухары и Пулад Мухаммед их Хорезма.
Миссия Никиты Медведева и Семена Измаила была отправлена в Балх, нанесла визит правителю Надир-Мухаммеду. Одной из ее задач было разузнать торговые пути в Индию. Причем текст наказа свидетельствует, что в Посольском приказе очень хорошо знали географию этих мест. Предпринимались и попытки нормализовать отношения с Китаем. Дипломатическое поручение было возложено на купца Саиткуля Аблина, отправившегося туда с караваном. В 1670 г. он прибыл в Пекин, был принят императором Канси. Установление связей уперлось в проблемы Приамурья и китайских беженцев, но торговые контакты император разрешил. По своей инициативе в Китай отправился и сибирский казак Игнатий Милованов «со товарищи». Тоже удостоился приема у Канси и получил дозволение торговать «безо всякия помешки, безпрестанно и надежно».
А вот просчет правительства с прощением волжских пиратов оказался роковым. Разин в своем городке (между нынешними станицами Кагальницкой и Ведерниковской), кутил всю зиму. Очень обогатились воронежские купцы, да и донские казаки, занимавшиеся торговлей. Везли сюда вино, продукты, скупали «рухлядь». Но слава Стеньки и непрестанный разгул привлекали шпану со всех сторон. У него собралось 4–5 тыс. отъявленной швали, с которой он начал терроризировать Дон. На весенний войсковой круг прибыл посланник из Москвы, казаки жаловались ему на Разина и решили послать станицу к царю, просить указаний насчет амнистированного «вора». Стенька узнал, налетел со своей бандой и разогнал круг. Посланника схватил и утопил, а атаману Яковлеву пришлось бежать.
Правда, и у Разина возникла проблема — награбленную добычу к весне пропили. И встал вопрос, что делать дальше? Ведь собравшаяся вокруг него орда могла разойтись. И уж тогда-то Дон припомнил бы самозваному атаману его выходки. И в мае 1670 г. он принял решение: идти Волгой на Москву, «воевать изменников бояр и думных людей и в городах воевод и приказных людей» и дать свободу «черным людям». На Иловле к нему присоединился еще один самостийный атаман, Васька Ус, отряд достиг 7 тыс. Начали рассылать по Руси «прелестные письма» и подступили к Царицыну. Кто-то из сторонников открыл ворота, разинцы ворвались в крепость. Воевода Тургенев с офицерами заперся в башне. В городе начались буйство и кутежи. Пьяные «воры» полезли на штурм и взяли башню, воеводу пронзили копьем и утопили.
К Царицыну в это время шла тысяча стрельцов из Москвы под командованием Лопатина, а из Астрахани выступил Львов с 3 тыс. Разин сперва ударил на Лопатина, смял его массой. 500 человек убили, 300 пленных посадили на ладьи гребцами. Потом повернули на Львова. Прошлогодние щедрые попойки, прославившие Стеньку в Астрахани, сделали свое дело, большинство стрельцов перешло на его сторону, связав начальников. Лопатина атаман казнил, но Львова помиловал — при возвращении из Персии он гостил у воеводы, и тот подарил ему икону Божьей Матери, а значит, по русским обычаям, стал «названым отцом».
Банды двинулись на Астрахань. Воевода Прозоровский с помощью полковника Бойля и капитана «Орла» Бутл ера спешно укреплял город. 22 июля его обложили. При этом выяснилось, что в военном отношении «Орел» тоже бесполезен. На реке он не мог маневрировать, был беспомощным перед стругами и челнами, и голландская команда бросила его, бежала на шлюпках в Персию. А корабль разинцы сожгли. Несколько человек попали в плен, среди них Ян Стрейс. Кстати, профессиональный пират, разбойничавший в Индийском океане, потом в качестве посольского конюха попавший в Россию и нанявшийся на «Орел». Между прочим, записки Стрейса — единственный источник, упоминающий столь известную историю с персидской княжной. На самом же деле при разгроме иранской эскадры Разин захватил княжича Шабын-Дебея, освободив его в Астрахани. Но ни в дипломатической переписке по данному поводу, ни в челобитных Шабын-Дебея царю о его «сестре» нет ни слова. Так что Стенька утопил по пьяни явно не княжну, а кого-то из служанок или наложниц персидского командующего.
23 июля последовал штурм Астрахани. Ложной атакой Прозоровского отвлекли к Вознесенским воротам, а разинцы взобрались на стены по лестницам в другом месте — сочувствующие стрельцы изменили и не подняли тревоги. Последним узлом обороны стал городской собор, куда собрались люди с женами, с детьми, принесли раненного в живот Прозоровского. Митрополит Иосиф исповедовал и причастил его. «Воры» вышибли двери и учинили «суд». Все 450 человек, оказавшиеся в соборе, были казнены — не тронули лишь митрополита. В городе было велено сжечь все бумаги — Стенька вообще не терпел никакого письма. И три недели длилась кошмарная вакханалия — орда пила все, что льется, насиловала все, что шевелится, а любого, кто не понравился, ждали пытки и смерть. Резали, топили, забавлялись тем, что рубили людям руки и ноги и отпускали ползать, истекая кровью. Сыновей Прозоровского, 16 и 18 лет, Разин приказал повесить вниз головой, а рядом на крюке под ребро повесили подьячего. На другой день старшего сына атаман распорядился сбросить со стены, а младшего высечь и отдать матери — мальчик сошел с ума.
Договор, заключенный с Крымом, оказался очень, кстати. Правда, хан все равно не угомонился. Но теперь он вместе с Дорошенко напал на польские владения. И король Михаил сразу вспомнил о союзном соглашении с Москвой, прислал посольство Комара просить у русских военную помощь. На этот раз Ордину-Нащокину пришлось выражать не собственное мнение, а выработанное Боярской Думой. И ответ гласил, что «обоим великим государям шатостных казаков лучше привесть в послушание милостиво, а не жесточью». «Второй фронт» России был ни к чему — полки с южных рубежей перебрасывались в Поволжье. На этот раз царь быстро отреагировал на выступление Разина, и 1 августа отрядил против него главного своего полководца, Долгорукова. Он получил приказ собирать у Арзамаса и Нижнего Новгорода 60-тысячную армию.
А Стенька, когда в Астрахани все было выпито, оставил там «воеводой» Уса, а сам с 10 тыс. сброда выступил вверх по Волге — «с боярами повидаться». Ничего оригинального он не изобрел: пытался раздуть новую смуту под флагом самозванчества. Посреди каравана судов шла барка, обитая красным бархатом, — на ней якобы везли «царевича Алексея Алексеевича», и вторая, обитая черным бархатом — на ней якобы везли Никона. Утверждалось, что оба они были «против бояр», отчего и пострадали, но царевич не умер, а сбежал от отца. Из использования имени Никона нетрудно увидеть, что старообрядчество еще не имело маосовой поддержки в народе. Существует и версия, будто «воры» были связаны с самим низложенным патриархом. Но она, скорее всего, основана на том, что в окружение Разина входил Лазунка Жидовин — крещеный (для видимости) еврей, бывший лекарь Никона, имевший чин «патриаршего сына боярского». Вероятно, после падения покровителя он был сослан или бежал в Поволжье, где и нашел нового хозяина. И вполне мог быть автором слухов, что экс-патриарх благословил бунт.