Правда
Шрифт:
«…какой же я глупец! Смотрел на падающие звезды и загадал достроить приют! Если бы я только знал! Если бы только знал! Зачем мне теперь этот приют? Пусть он сгорит, как те звезды в праздник Светил! Чужие дети, их дети будут там учиться».
«Я не могу в это поверить. Не могу принять! Такая боль рвет меня на части. Хочется кричать. Словно каленым железом пытают мое израненное сердце. Каждая капля, каждая алая капля на полу – это ты, это – я! Боги, зачем вы одарили меня столькими силами? Будь я слабее, моим мукам уже пришел бы конец».
«Его
«Вы всегда будете рядом?»
«Всегда, когда буду тебе нужен».
«Меня не было рядом, а я был тебе так нужен! Боги, не дайте мне сойти с ума!»
«Он мертв, мертв, мертв. Нет, он жив, жив, жив!»
«Она медленно сходит с ума. Я не знаю, как ей помочь. Не хочу, чтобы она разделила мою участь. Нет, я сам, сам. И эта тоже держится за фартук, перебирает бечевки и смотрит в пол. Боится. Чего она боится? Мне хочется крикнуть ей в лицо – я все знаю, тварь! Но знает ли она? Совсем молоденькая, улыбчивая, услужливая. А если не она? Улыбается.
А я больше никогда не улыбнусь».
«Кто же, кто же, кто же?»
«Зачем мне эта ПРАВДА? Лучше бы я не знал! Он не мог молчать. Он жив, жив! Он, проклятье, мертв! Обманул, солгал. Но как я могу? Как отказать, если он умоляет?!»
«Его глаза, они живые, они рвут мне душу! Как я могу убить его? Убить ради него, за него, для него! Это дорога в никуда. Это не может долго продолжаться. Никто из них, боги, никто из них не был повинен! Как мне с этим жить? Больше не будет жертв. Я стану последним. Пусть на мне этот ад и оборвется, коль я его начал!»
Крыська полистала заляпанные чернилами листочки, но больше записей не было. Взяв их с собой, она нашла чародея, в раздумьях дергавшего себя за острый нос.
– Я думаю, что господин тронулся умом и убил всех слуг!
– С чего вы это взяли?
– Прочтите его записи.
– Думаю, это госпожа сошла с ума и убила всех слуг.
– С чего вы взяли?
– Прочтите ее записи.
Они обменялись дневниками и погрузились в чтение под раскаты грома.
«Он не может видеть, как я убиваюсь. Я не позволю ему и дальше нести этот груз. Я разделю его долю. Пусть так. Меня ничто не оправдывает, но я не могу видеть страдания моего мальчика. Правда. Правда! Лучше бы я ее не знала. Она сводит меня с ума. Мне было легче жить во лжи. Ненависть и злоба питали мои вены, а теперь?
Правда скована цепями! Мы сами заковали ее в кандалы!
Мне мерещится, что мои руки по локти в крови. Их уже не отмыть. Простите. Мне жаль! Мне так жаль, как вам никогда не будет. Я больше не могу. Сердце кричит – это он. Разум вопит – не он. Во мне не осталось жизни. Мои вены превратились в иссохшие стебли. Для нас нет спасения. Уже ничего не исправить. Прошу, не кричи так громко! Я не хочу тебя слышать. Прости, прости. Я иду к тебе. Я знаю, что буду последней. Пусть
– Вы хоть что-нибудь из всего этого поняли? – захлопнув дневник, вознегодовала Крыська и потупилась под изучающим взглядом чародея. – Они тут что, все чокнулись?
– Что-то произошло с их сыном. Оба то думают, что он жив, то что уже мертв. Правда какая-то им все покоя не давала.
– Правда на цепи... – растерянно прошептала Крыська. – Ик… ик… ик…
– Что, сухомятка аукается?
– Я тут кое-что вспомнила…
Она соскочила с кресла и побежала к лестнице. Быстро спустилась в кухню и влетела в трапезную. Следом примчался чародей, стараясь не уронить своего достоинства.
– Я как-то была здесь…
– Уплетали пирожки?
– Да, и услышала странный звук! Вроде бряцания цепей по полу! Думаю, тайная комната, где «правда на цепи», находится под трапезной!
Чародей велел ей умолкнуть, и они стали напряженно вслушиваться. Долго стояли неподвижно, стараясь сохранить полную тишину. И вот в этом безмолвии снова зазвенели цепи. Переглянувшись, оба пожали плечами и сообща уставились в камин. У других решетка едва доходила до середины, а здесь – закрывала нутро камина полностью.
Чародей подскочил к ней, дернул ее на себя, собираясь приложить немало сил. Решетка легко поддалась и со скрипом откинулась в сторону. Чародей целиком залез в камин и принялся в нем вертеться, пока не нашел рычаг. Опустил его и озадаченно развел руками. Крыська не сдержалась и хихикнула. Уж больно занятно он сейчас выглядел, сидя на корточках в камине. Как дичь на вертеле в печи!
– Раньше это был подъемник. Потом его, видимо, заложили, превратив в камин.
– Не похоже, что его заложили недавно. Значит, в подземелье есть другой вход.
– Давайте займемся этим завтра. Сегодня уже поздно. Я смертельно устал.
Крыська настаивать не стала. Отказавшись от ужина, побрела в купальню, больше не заглядываясь на красоты дома. Теперь они казались ей пропитанными горем, смертью и… правдой.
Этой ночью ей не спалось. Стоило закрыть глаза, как обступали смутные образы бывших обитателей особняка. Она даже во сне думала над тем, что они с чародеем узнали. Да и как тут спать, когда под тобой, где-то в каменных недрах… что там? Что свело с ума хозяев?
Свеча на тумбочке пыхнула дымом и погасла. Крыська только тогда заметила, что уже рассвело. Бледно-желтый лучик поднявшегося над городом солнца растекся по окну. По глубоким складкам шторы разбежались блики, и гостевая наполнилась утренним светом.
– Ну что, Чирик, пойдем за чародеем? Да поможет нам небо отыскать эту комнату.
Чародей все эти дни вставал рано, а может и не ложился вовсе. Сегодня же Крыська нигде не могла его найти. Кто знает, в какой спальне он ночевал? Пришлось обойти все. Заглянуть в приемную, библиотеку, кабинет.