Правдивая ложь
Шрифт:
Их смеющиеся глаза встретились в зеркале.
– Боюсь, что упустила.
Он взял с тумбочки одну из ее сигарет, закурил.
– Потрясающий ролик. Остроумный, стильный. А это были всего лишь овсяные хлопья с черникой.
Ева подошла к постели, взяла у него сигарету, затянулась.
– Я уверена, что домохозяйки попались на удочку.
– Если честно, у этих хлопьев был вкус картона. И раз уж мы заговорили о еде, хочешь, я приготовлю завтрак?
– Ты?
– Ну да. – Питер забрал у нее сигарету и затянулся сам. – До рекламы я подрабатывал поваром.
– Ты предлагаешь мне яичницу с беконом?
– Может быть… если это поможет сохранить твой интерес.
0-го! Он влюбляется, поняла Ева. Очень мило, очень льстит самолюбию, и в других обстоятельствах она не стала бы ему мешать. Но… необходимо разрядить атмосферу.
– Кажется, я показала, что заинтересована. Питер потянулся к ней и поцеловал в плечо.
– Почему бы нам сначала не принять душ, а потом ты посмотришь, как я готовлю. И у меня появилась еще одна блестящая идея.
– Мы пойдем в кинотеатр.
– В кинотеатр?
– Детка, неужели ты не слышала о кинотеатре! Это такое место, где одни люди сидят и смотрят, как другие люди притворяются другими людьми. Что скажешь, Ева? Мы успеем на утренний сеанс, и я угощу тебя поп-корном.
Она подумала немного. Пожалуй, действительно блестящая идея.
– Я согласна.
Джулия скинула туфли и погрузила ступни в пушистый ковер. Двухкомнатный номер в «Савое» был необыкновенно элегантным, а коридорный – настолько воспитанным, что, внеся ее багаж и дожидаясь чаевых, выглядел виноватым.
Она подошла к окну, надеясь, что вид спокойной реки и городских огней поможет расслабиться. Перелет из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк прошел почти безболезненно… никакого сравнения с мучительными часами над Атлантикой между аэропортами Кеннеди и Хитроу. Вот это был настоящий ад.
Но она выжила. И теперь она в Британии. И остановилась в «Савое». Ее до сих пор удивляло, что она может позволить себе такую изысканную обстановку… Удивление это было приятным, напоминая, что она всего добилась сама.
И все же ей казалось, будто она вошла в чей-то сон. Бархатная темнота, окруженный серебристым сиянием ломтик луны, тени на воде. И так тепло, так блаженно тихо. Зевнув во весь рот, Джулия отвернулась от окна, распаковала только самое необходимое и через двадцать минут видела уже свои собственные сны.
Утром Джулия доехала в такси до Найтсбриджа и расплатилась с шофером, прекрасно понимая, что дает слишком много чаевых… и что никогда не разберется в британской валюте. Образ ее бухгалтера, чуть ли не с пеной у рта проклинающего ее безалаберность, напомнил ей, что надо взять квитанцию, правда, она тут же небрежно сунула эту квитанцию в карман.
Огромный викторианский особняк из красного кирпича, окруженный высокими деревьями, оказался именно таким, как она ожидала. Густые клубы дыма, вырываясь из печных труб, быстро таяли в свинцовом небе.
Хотя за ее спиной со свистом проносились машины, она легко могла представить себе цоканье лошадиных копыт, громыхание экипажей и крики уличных торговцев.
Джулия открыла железную калитку. Мощеная дорожка вела через по-зимнему желтую лужайку к сверкающим белым ступеням и такой же сверкающей белой двери.
Ее замерзшие ладони вдруг вспотели, и она раздраженно перехватила портфель. Невозможно отрицать: она думает о Рори Уинтропе не как о бывшем муже Евы, а как об отце Пола.
Пол в шести тысячах миль отсюда. И злится на нее. И разозлился бы еще больше, если бы знал, что она здесь и собирается взять интервью у его отца не только ради книги.
Джулия нажала кнопку звонка, и горничная открыла дверь почти мгновенно.
– Джулия Саммерс. У меня назначена встреча с мистером Уинтропом.
– Да, мадам. Он ожидает вас. Пожалуйста, проходите. Джулия оказалась в огромном холле. Пол выложен темно-бордовыми и кремовыми мраморными плитами. Высокие потолки, хрустальная люстра. Справа почти дворцовая лестница, слева два кресла в стиле Георга III. На столике красного дерева ваза с китайской розой и небрежно брошенная женская перчатка из тонкой синей кожи.
Джулия прошла вслед за горничной в гостиную, мысленно сравнивая обстановку с гостиной Евы. Если у Евы все кричало о богатстве, то здесь тихо перешептывались наследуемые поколениями деньги и глубокие фамильные корни.
– Пожалуйста, устраивайтесь поудобнее, мисс Саммерс. Я доложу мистеру Уинтропу.
– Благодарю вас.
Горничная почти бесшумно вышла из комнаты, закрыв за собой массивные двери. Оставшись одна, Джулия подошла к камину, протянула руки к огню. Дым приятно пах яблоками, напоминая ей о собственном очаге в Коннектикуте. Она расслабилась.
На каминной полке громоздились старые фотографии в витиеватых и тщательно отполированных серебряных рамках. Джулия представила, как ругаются горничные, оттирая все эти завитки, и улыбнулась суровым лицам предков человека, к которому приехала.
На одной из черно-белых фотографий она узнала самого Рори Уинтропа. Черный цилиндр, высокий накрахмаленный воротник. Фильм назывался «Убийства Делани», где Рори с чуть заметной иронией играл неуловимого психопата-убийцу.
Джулия не удержалась и сняла с полки следующую фотографию. Пол. Хотя мальчику на портрете было не больше двенадцати, она была уверена, что это Пол… явно недовольный тем, что его запихнули в костюм, да еще придушили галстуком.
Более светлые и более непослушные волосы. Глаза те же самые. Странно, что даже в детстве у него были такие серьезные взрослые глаза.