Правдивая ложь
Шрифт:
– Учительница сказала, что он должен отнестись к этому как к обычному заданию. Брэндон опять отказался, и она поставила его в угол. Я попыталась объяснить, что это очень чувствительный вопрос для Брэндона. А она презрительно хмыкнула и заявила, что он испорченный и упрямый и если не научить его мириться с прискорбными обстоятельствами его появления на свет – она так и выразилась – прискорбными, – он будет и дальше пользоваться этим, чтобы манипулировать людьми, и никогда не станет полезным членом общества.
– Надеюсь, ты ее избила.
– Вообще-то да.
– Правда? – Пол ухмыльнулся. – Не может быть.
– Ничего смешного. – Однако смех забулькал в ее горле. – Я не помню точно, ударила ли ее, но я так орала, так обзывала ее, что сбежались другие учителя и оттащили меня.
Пол поднял ее руку, пожал, затем поднес к губам.
– Моя героиня.
– Все было не так забавно, как может показаться сейчас. Меня тошнило, я вся тряслась, а она угрожала подать на меня в суд. Когда история выплыла наружу, ее утихомирили. А я забрала Брэндона из той школы и купила дом в Коннектикуте. – Джулия глубоко вздохнула. – Сегодня я чувствовала себя точно так же. Если бы Ева дотронулась до меня, я бы сначала ударила ее, а потом стала бы сожалеть… Я всегда удивлялась, откуда во мне эта вспыльчивость. Кажется, теперь я знаю.
– Ты до смерти испугалась того, что услышала. Джулия с наслаждением пила горячий чай и потихоньку приходила в себя.
– Да.
Пол сел рядом, стал растирать ее шею, словно точно знал, где сосредоточилось напряжение.
– Ты не думаешь, что она тоже была до смерти напугана?
Джулия очень аккуратно поставила чашку на блюдце и подняла глаза на Пола.
– Боюсь, я еще не могу думать о ее чувствах.
– Я люблю вас обеих.
Только сейчас Джулия увидела, что Пол так же потрясен, как она, и что ему почти так же больно… что у него болит душа за них обеих.
– Что бы ни вышло из этого, она всегда будет больше твоей матерью, чем моей. И думаю – поскольку мы обе тебя любим, – мы как-нибудь справимся, только не проси меня быть рассудительной сейчас.
– Не буду. Я попрошу тебя о другом. – Он поставил ее на ноги. – Позволь мне любить тебя.
Так легко и так просто было броситься в его объятия.
– Я уже думала, ты никогда не попросишь об этом.
Пока Джулия зажигала свечи в спальне. Пол задернул шторы, и они остались наедине с мерцающими сумерками. Она протянула к нему руки, и он понял без слов, что ей необходимо найти себя, вернуть свое потерянное «я». И когда она прижалась к нему всем телом, подняла лицо, приоткрыла рот, он поцеловал ее очень нежно, надеясь, что она запомнит каждую секунду.
Он целовал ее долго, словно пробуя на вкус, и ее вкус был тем же. Он гладил ее тело, и оно было тем же самым. Он прижался лицом к ее шее и вместе со слабым запахом духов вдохнул ее неповторимый аромат. Ничто никогда не изменится между ними. Шелковый жакет соскользнул с ее плеч. Расстегивая одну за другой крохотные пуговки блузки, он отступил, чтобы видеть, как постепенно обнажается ее тело. То же возбуждение, то же непреодолимое желание вспыхнуло в нем.
– Ты все, о чем я когда-либо мечтал. Все, в чем я когда-либо нуждался. – Пол прикоснулся пальцем к ее губам. – Молчи. Я все скажу, все покажу тебе.
Она опьянела от первого же жадного поцелуя, а он шептал слова, прекрасные слова, продолжая раздевать ее. Напряжение покидало ее. Нервная дрожь сменилась дрожью предвкушения.
Волшебство. Здесь, с ним, она могла забыть о прошлом, забыть о будущем. Существовало только вечное и таинственное настоящее. Как он узнал, что она отчаянно нуждается именно в этом? В напряженных мышцах под ее пальцами, в аромате его кожи, в этом голоде, в этой жажде?
Она забыла обо всем, кроме него, откинула голову, закрыла глаза. Когда его губы коснулись ее груди, из ее горла вырвались беспомощные тихие стоны.
– Скажи, что тебе нравится? Скажи, что ты хочешь?
– Что угодно. – Ее влажные ладони скользили по его телу. – Что угодно.
Что угодно? Он был более чем готов поймать ее на слове. Ее грудь задрожала под его языком, его губами.
Джулии казалось, что она впервые наедине с мужчиной. Она затрясла головой, пытаясь прояснить сознание, но все плыло перед глазами. То, что он делал с ней, было прекрасно и порочно, пугало и искушало, и ей оставалось лишь впитывать один взрыв наслаждения за другим.
Она вдохнула вдруг загустевший воздух и содрогнулась от неожиданного оргазма.
– Я не могу. – Она вцепилась в его плечи. – Я должна…
– Наслаждайся, – прошептал он. – Просто наслаждайся.
Он встал перед ней на колени, обхватил руками ее бедра, снова дразня, снова искушая. Его тело дрожало от тех же восторгов, что пронзали ее.
Она вцепилась в его плечи, притянула его ближе к себе… ее бедра уже двигались, словно подгоняя его… словно вспыхнула молния и ударил гром… она упала бы, если бы он не держал ее.
Он неумолимо вел ее к одной вершине за другой, и ее утоленные желания словно подпитывали его энергией.
Пол потянул ее на ковер и повел ее дальше. Он должен остановиться… Она умрет, если он остановится.
Джулия цеплялась за него, уже не в силах совладать со своим телом, то напряженным, то безвольно расслабленным. Она думала, что они давно уже знают друг о друге все, что они уже дали друг другу все. Как же она ошибалась. Теперь она поняла, что существует совсем другой уровень доверия. Здесь, в этой то мерцающей, то сверкающей полутьме, не было ничего, что он не мог бы попросить, ничего, что она не отдала бы охотно.
– Пожалуйста, сейчас. Господи, сейчас. Это было все, что он хотел услышать, и он соединился с ней медленно, упиваясь удовольствием и смятением, засверкавшими в ее широко распахнутых глазах.
Она задохнулась, выгнулась, принимая его, поглощая его, наслаждаясь им… И сквозь дрожь утоленной страсти пришло новое чувство, успокаивающее и исцеляющее… А потом не осталось ничего, кроме него и бархатной темноты.
Позже, гораздо позже, когда она заснула, он стоял у окна и глядел на единственный прямоугольник света над кронами деревьев. Ева не спала. Сможет ли он найти способ, чтобы утешить их обеих?