Правдивый ложью
Шрифт:
Даже помолиться проблема – уж очень маленький храм, а тут у меня, можно сказать, благодать…
Вот тебе и раз! Сто рублей для нее огромная сумма, а получить в подарок подворье – нормально.
Пришлось пояснить, что терем этот приготовлен мною для передачи в качестве свадебного дара некоему человеку, который в Москве вовсе не имеет пристанища, только тогда и отвязалась.
Гитару я перевозил самолично, не доверив никаким телегам и бережно прижимая к груди. Правда, душу отвести почти не получалось. Только на сон
Но тут мне встретился Федор. Послушный ученик прибыл на очередное занятие и первым делом поинтересовался, что за вещицу я так бережно держу под мышкой.
Словом, не отстал, пока я не показал.
Но, как выяснилось позже, это было только начало, поскольку сразу после занятий и баньки он вновь заскочил ко мне, чтобы я ему сыграл, и упрашивал до тех пор, пока я не согласился.
Вдобавок престолоблюститель оказался совершенно бессовестным. О первоначальном уговоре – всего одна песня – он мгновенно забыл и, едва утих последний аккорд, принялся горячо упрашивать спеть еще одну.
Потом еще.
И еще.
И пел я, пока из Запасного дворца не прибыл всклокоченный и перепуганный отсутствием царевича дядька Чемоданов, он же распорядитель и новый дворский.
Прибыл он забрать Федора, потому как «дитятку надобно в столь поздний час почивати и десятый сон зрить». Знал бы Иван Иванович, какие сны приходят его «дитятку», не настаивал бы.
Однако едва старик поднялся наверх, как увидал толпу моих людей, подслушивающих под дверью, а разогнать их не успел – прислушался и… умолк.
Словом, через пять минут количество моих явных слушателей увеличилось еще на одного человека – Чемоданов, забыв про поручение, присоединился к престолоблюстителю и… Архипушке.
Немой альбинос давно поправился и частенько захаживал ко мне по вечерам еще будучи на Никитской. Придет и сядет прямо на пол, грустно уставившись на меня своими светло-голубыми глазами – ну как тут его выгонишь.
Кстати, пробовал я передать его после выздоровления Годуновым – отказался. Не словами – говорить он все равно не говорил. Просто, поняв, в чем дело и зачем я привез его в царские хоромы, Архипушка сразу кинулся обратно ко мне, обнял за ноги и умоляюще уставился на меня, отчаянно тряся головой, чтобы я его не оставлял.
Пришлось возвращаться обратно вместе с ним.
Постепенно я даже привык к его молчаливому присутствию – все-таки слушатель, хотя и безответный. Нет-нет, гитара тут ни при чем, но его голова как-то даже помогала думать.
Потеребишь в задумчивости по примеру Бориса Федоровича мягкие и светлые, почти седые волосы мальчишки – глядишь, и родил идею, хотя всего пять минут назад не знал, как подступиться к очередной проблеме.
Да и рассуждалось вслух в его присутствии куда лучше.
А уж что касается гитары, то тут он и вовсе обладал сверхъестественным чутьем. Иначе как объяснить, что стоило мне достать ее перед сном из футляра и взять всего один аккорд, как во время звучания второго слышался легкий стук в дверь.
Как он умудрялся за несколько секунд выскочить из постели – время-то позднее, – одеться и из людской, расположенной в самом низу, на первом этаже, взлететь ко мне на второй этаж, ума не приложу. Или он чувствовал заранее?
Спрашивал я его, хотя и знал, что ответа не получу, но он лишь виновато пожимал плечами – любимый и наиболее частый жест.
Вот так они и сидели столь странной компанией – удобно расположившийся на лавке царевич, на самом краешке Чемоданов, а в ногах у Федора – Архипушка, который в таких случаях всегда занимал место на полу.
Слушали все трое в разных позах, но одно их объединяло – полуоткрытый рот. Даже удивительно. Ой, не зря в пословице говорится: «Что стар, что млад – все одно».
Правда, Федор не подходил под вышеупомянутые категории, но зато и рот у него был приоткрыт меньше всего.
И пока из Запасного дворца не прибыл еще один гонец, они так и не ушли – слушали.
А на следующий день понеслась подготовка к встрече.
Хорошо, что не надо заботиться о царских палатах – там и без меня распорядителей в достатке, тем более что приехали дьяки, подьячие и прочие людишки из нового Постельного приказа Дмитрия. Они этим и занялись.
Зато сама церемония…
Где встречать? Кто в сопровождающих? Что надеть Федору, который должен выглядеть одновременно и как почтительный подданный, но в то же время соблюдая достоинство высокого звания наместника престола.
Или титула?
Впрочем, неважно.
А кого взять в свиту? Для солидности надо хотя бы десяток бояр за плечами, а реально в наличии только один плюгавый старикашка Шуйский. Ну еще Петр Басманов, но он всего третий день как стал вставать с постели.
Опять же что делать с женщинами, которые мать и сестра?
Дмитрий особой грамоткой потребовал, чтобы и они тоже были с Федором, причем встречали его по старинному русскому обычаю, то есть как почетного уважаемого гостя, с хлебом-солью, значит, и тут надо подумать, что и как.
И все это предстояло отработать заранее, ибо мне не преминули напомнить, что, согласно своему обещанию, я должен самолично прибыть в Коломенское, где Дмитрий остановился в очередной раз, и далее сопровождать его в составе процессии, а посему возможности проконтролировать и исправить то, что забудут, у меня не имелось.
Правда, Дмитрий пообещал отпустить, когда мы переберемся из Замоскворечья через наплавной мост, дабы я «проследил за надлежащей передачей царского чина», но там по-любому до Пожара рукой подать, так что ничего исправить я уже буду не в состоянии – время.