Правдивый ложью
Шрифт:
– А уж престолоблюстителю сам бог велел, – усмехнулся он.
Правда, местечко для будущего переезда мы все равно подобрали, причем вполне приемлемое. Оказывается, в свое время, спасая людей от голода, царь затеял грандиозные стройки, в числе которых было и строительство некоего Запасного дворца.
Ранее на этом месте стояли деревянные терема сыновей Ивана Грозного, а Борис Федорович на месте их хором воздвиг здоровенное и почти пустующее сейчас здание аж на четыре этажа, причем все, кроме верхнего, каменные. Да
Располагался он весьма удачно – вслед за Благовещенским собором, Наугольной палатой и Сретенским собором, то есть занял место на юго-западе, вытянувшись длинной стороной вдоль кремлевских стен и упираясь одним торцом в Конюшенный двор.
«Вот и местечко для казармы ратников моего полка, – сразу осенило меня. – И компактно, и возле дворцовых палат».
Временно, конечно, а там, после того как поселится семья, будем решать дальше – не исключено, что часть переедет обратно в лагерь, а часть…
Да что там гадать и прикидывать – дожить надо.
– А может, иное место изберешь, братец? – робко попросила царевна.
– Воспоминания об оном месте у нас с Ксюшей худые, – пояснил Федор, заметив недоумение на моем лице. – Нас же Иван Чемоданов, когда бунт учинился, прямиком туда вывел от греха. Ох и натерпелись мы тогда страху. Друг к дружке прижались и в слезы. Так цельный день и проревели, а уж опосля, ближе к ночи, на старое подворье перебрались, кое батюшке от тестя в приданое досталось. – И тихо произнес: – Может, и впрямь нам лучше сызнова на дедово место переехать?
Я почесал затылок, прикидывая.
Нет, дедово место точно не подходило. Тогда будет это, как его, «потерька отечества». Ну что это за престолоблюститель, который проживает в обычных боярских хоромах, да еще овеянных столь дурной славой предшествующего владельца, то бишь Малюты Скуратова.
Попробовали поискать еще, точнее, искал Федор, а я уж так, на обсуждении и выбраковке предлагаемых им вариантов.
Если кратко, то со своей задачей я, к сожалению, справился гораздо успешнее, чем царевич, в том смысле, что забраковал все, что он предложил. Получалось, что надо оставлять первоначальное предложение – Запасной дворец.
В утешение я заметил, что все зависит от того, с какой стороны и под каким углом смотреть на вещи.
– Все относительно? – тут же припомнил Федор.
– Именно, – подтвердил я, еще раз про себя отметив, что как только доходит до теории, то мой ученик выше всяких похвал – и цитату нужную припомнит, и вставит ее к месту, и вообще…
Ему б еще практику освоить, и цены бы не было.
– А что ж хорошего-то, коль ревмя ревели цельный день, – не согласилась царевна. – Тут как ни погляди – все одно.
Федор надменно посмотрел на сестру – ну еще бы, философ, ядрена вошь, сейчас как выдаст, ух! – и уже открыл было рот для пояснений, но затем нахмурился, прикидывая.
– Живы
Кажется, я погорячился насчет теории. По сути правильно, но по форме… Однако сразу поспешил прийти на помощь, чтоб парень не уронил своего авторитета перед сестрицей.
– Федор Борисович правильно сказал, – подтвердил я. – Ревмя ревели целый день – это конечно же плохо. Но не забудьте, что этот дворец стал для вас в то же время и местом спасения. Если бы вас туда не вывели, то все было бы куда хуже, а так вы остались живы, а это куда важнее. Кстати, а где сейчас Чемоданов?
– От него в тот день долго допытывались, куда наша семья делась, да он молчал. Опосля бить принялись, ан Чемоданов и тут слова не проронил. Сказывали, что чуть ли не до смерти его ногами запинали. Мы уж с сестрицей как узнали, то исхитрились да весточку тайком послали к лекарям нашим. Ксюша перстня своего не пожалела, чтоб умолить хоть кого-нибудь из них Христа ради полечить болезного.
– Уговорили? – заинтересовался я, от души жалея старого ворчуна, который вдобавок оказался столь верным царской семье.
– Согласился один, Арнольд, на перстенек польстившись, да что проку. Опосля передали, так и лежит Чемоданов, с постели не встает, а уж отдал ли ныне богу душу али жив еще – бог весть. Словом, худо.
– Ну Арнольд… – протянул я, сразу вспомнив больного шотландца и беспомощность Листелла. – Завтра мы первым делом мою травницу к нему отправим. Если уж и она ничем не поможет, тогда и впрямь худо.
Словом, остаток вечера прошел как надо.
Жаль только, что он оказался слишком коротким, потому что усталость – тяжелая, свинцовая – наваливалась все сильнее, а если учесть, что завтра мне тоже придется несладко, то…
Пришлось закругляться.
Но всю дорогу, пока добирался до Никитской, в ушах у меня звучал серебряный колокольчик нежного голоса царевны и ее прощальная фраза:
– Ждать будем, Федор Константиныч.
Совсем короткая, но тоже певучая, она сопровождала меня, словно ласковая песня: «Ждать будем, Федор… Ждать будем…»
«И я тоже… буду… – мысленно ответил я, но тут же оборвал себя: – Тебе как раз ждать нечего. Или ты собрался встать поперек дороги Квентину? – И твердо ответил: – Нет! Такого не будет!»
И отогнал от себя всякие неправильные мысли, которые к тому же были совершенно не к месту – дел предстояло уйма.
А вокруг меня и десятка сопровождающих ратников затаилась ночная Москва. После сегодняшней встряски город вроде бы утих, а судя по обилию ночных рогаток и бодрых сторожей, с порядком тоже было все нормально.
Во всяком случае, пока.
Глава 8
Страховка
Следующий день я начал, как и полагается, с визита в царские палаты.