Правила больших мальчиков

Урбан Марк

Читая эти заявления, можно было бы прийти к выводу, что разница между периодами с 1976 по 1978 год и с 1983 по 1985 год и пятилетним периодом между ними, когда САС никого не застре­лила, может быть объяснена только желанием членов IRA «дотянуться», «развернуться», «наве­сти» или «замахнуться» на солдат САС с реальным или воображаемым оружием. Тот, кто пола­гался бы на официальную версию подобных инцидентов, пришел к выводу, что годы, когда САС преуспевала в проведении арестов, несмотря на тот факт, что в случаях, описанных в главе пят­надцатой, члены ИРА были вооружены или находились рядом с оружейным тайником, были го­дами, когда все воздерживались от каких-либо резких движений.

Офицеры,

служившие в Лисберне на должностях, где они имели представление о тайных опера­циях, с готовностью признают, что вводили прессу в заблуждение после подобных инцидентов. «Существует огромная разница между тем, что вы говорите прессе сразу после инцидента, и тем, что вы говорите в суде», сказал один из них, который, тем не менее, не стал отрицать, что в суды также передавались ложные истории.

Желание офицеров Специального отдела защитить информаторов и природа технического сбора разведывательной информации лежали в основе обмана, раскрытого Сталкером. Среди многих армейских офицеров бытует мнение, что, рассказав суду всю историю, они скомпрометируют ис­точники разведывательной информации, заставят своих подчиненных неохотно выполнять опас­ные задания и дискредитируют их в националистическом сообществе. Они утверждают, что сто­ронники Шинн Фейн настолько укрепились в своей позиции, что жесты открытости не принесут никаких преимуществ силам безопасности. Сохранение молчания о таких операциях может под­питывать обвинения в сокрытии информации и политике «стрельбы на поражение», но судебное преследование людей за их участие в тайных операциях просто позволит республиканским про­пагандистам сказать: «Я же вам говорил», утверждают они.

Некоторые офицеры, участвующие в тайных операциях, рассматривают суды как опасное неу­добство. Они считают, что республиканские юристы используют судебное разбирательство для получения оперативной информации о спецназе. Один офицер говорит: «Все эти разговоры о «стрельбе на поражение». Как ты думаешь, что делает ИРА – стреляет-на-испуг?». Он утвержда­ет, что использование республиканцами судебных разбирательств является непристойностью, учитывая то, как ИРА убивает своих собственных людей, подозреваемых как информаторов, или расстреливает беззащитных резервистов в их домах. Если республиканское движение считает, что находится в состоянии войны с британским государством, то как оно оправдывает использо­вание своих судов таким образом? Ойстин Макбрайд, активист Шинн Фейн, говорит в ответ: «Мы не жалуемся на то, что он [Тони Макбрайд] погиб, сражаясь с САС, но как военнопленный он имел право на надлежащее обращение. Я не думаю, что есть что-то аморальное в том, что мы оспариваем судебный процесс. Есть определенная доля естественной справедливости, которой мы заслуживаем».

Те офицеры, которые ставят под сомнение право коронных судов совать нос в мир тайных опера­ций, иногда говорят, что невозможно ответить на многие вопросы, потому что «идет война». Джон Энох Пауэлл расценивал это как опасный аргумент, который подразумевает моральную эк­вивалентность между двумя сторонами. В телевизионном интервью в 1988 году он сказал: «ИРА - это не та организация, которой можно объявить войну. Если мы сделаем ее национальным госуд­арством и скажем, что будем относиться к вам как к национальному государству, признаем вас как нацию и объявим вам войну, тогда вы фактически поставите ИРА в то самое положение, которого она стремится достичь с помощью террора».

Глава 21. Катастрофа в Ньюри

Всего через несколько дней после инцидента в Страбейне ИРА преуспела в проведении впечат­ляющей атаки на КПО, удар, который некоторые характеризуют

как эквивалент потерь армии при Уорренпойнте в 1979 году для Королевской полиции Ольстера. Минометный обстрел поли­цейского участка Ньюри продемонстрировал несколько вещей. Он продемонстрировал готов­ность ИРА разрабатывать оружие в соответствии со своими собственными конкретными потреб­ностями и ее терпение в продолжении использования такой технологии, несмотря на многолетн­ие неудачи.

В ноябре 1983 года ИРА атаковала полицейский участок Каррикмора из самодельных миноме­тов. Они убили одного полицейского и ранили еще нескольких, но до Ньюри это был единствен­ный реальный успех, которого они добились с помощью такого оружия. Готовность «времен­ных» продолжать попытки подобных атак в ретроспективе кажется чем-то вроде загадки. В пе­риод с 1973 по начало 1978 года они предприняли в общей сложности семьдесят одно нападение с использованием такого оружия, не убив ни одного сотрудника сил безопасности. Стволы и сна­ряды, обычно изготавливаемые в мастерских Республики, не могли быть изготовлены с доста­точно высокими допусками для изготовления точного оружия. Многие снаряды не разорвались, другие разлетались в разные стороны от цели, что повышает вероятность того, что атака может пойти катастрофически неправильно и привести к гибели мирных жителей.

Тем не менее минометы по-прежнему давали важное преимущество перед другими средствами нападения на базы сил безопасности. Они позволяли «временным» оставаться на некотором рас­стоянии от своих целей, что делало их более безопасным средством нападения. Их продолжающееся использование, несмотря на неудачи, отчасти было результатом отношения, подытоженного директором по связям с общественностью Шинн Фейн Дэнни Моррисоном, когда после взрыва в Брайтоне он сказал: «Помните, нам должно повезти один раз».

Подразделение активной службы, атаковавшее полицейский участок Ньюри, использовало тяже­лый миномет, конструкция которого была разработана в результате долгих проб и ошибок. Ар­мейские эксперты по взрывчатым веществам окрестили его минометом «Марк 10». Минометные трубы были прикручены болтами к кузову грузовика «Форд», который был угнан в Кроссмагле­не. Каждый ствол был изготовлен из кислородно-ацетиленового баллона с отрезанной верхней частью. Трубы, каждая из которых содержала бомбу, начиненную бризантным взрывчатым веще­ством, были наклонены под разными углами, чтобы обеспечить рассеивание заряда вокруг цели, увеличивая вероятность попадания.

Ранним вечером 28 февраля 1985 года грузовик проезжал через Ньюри, водитель вышел, запу­стив таймер, подключенный к батарее, посылающей им­пульс для запуска снарядов. Когда он начал стрелять, несколько мин пролетели мимо цели и упа­ли на улицу перед полицейским участком. У группы полицейских, находившихся в хлипко по­строенной столовой, не было времени укрыться. ИРА должна была попасть только одним снаря­дом: каждый из них содержал 40 фунтов фугасного вещества. Когда один из них пробил крышу столовой, погибли девять полицейских.

За нападением в Ньюри, как и за многими другими «эффектами» ИРА, последовали призывы по­литиков, в основном юнионистских деятелей, к правительству «что-то предпринять», «усилить безопасность». Офицеры в Лисберне и Ноке философски относятся к таким требованиям. В дан­ном случае они прекрасно знали, что гибель девяти офицеров последовала за годами почти пол­ного провала минометных обстрелов. Но говорить людям, что ИРА просто повезло, было трудно, когда задаются вопросы о том, почему так много солдат и полицейских были размещены во вре­менных деревянных зданиях, которые не обеспечивали никакой защиты от минометных снаря­дов.