Правила эксплуатации или как вернуться домой
Шрифт:
— Чего вы боялись? — задала я вопрос, удивив этим даже себя.
— Кажется… всего, — горько усмехнулся Нималлар. — Я не мог этого показывать, чтобы не проявлять слабость, и правил Мраком, а внутри горел от разлуки с любимой и боязни, что Людмила может меня разлюбить, забыть или… пострадать. Я знал об опасности, которая витала над ее головой, но никак не мог обезопасить или повлиять на происходящее из другого мира. Я мог больше никогда с ней не встретиться, и не знал, когда это произойдет. После каждых суточных свиданий, я возвращался во Мрак с мыслью, что это могла быть наша последняя встреча, и мы видимся в последний раз. Это убивало и терзало мою душу,
Мужчина вздохнул, прошелся по комнате, словно набираясь сил для дальнейшего разговора, и через несколько шагов замер напротив меня, чтобы холодно произнести:
— И мои опасения оправдались. Чернокнижник нашел ее прежде, чем перестало действовать наше соглашение.
— Но все обошлось! И вы снова вместе… — попыталась я успокоить его.
— Я тоже пытался себя этим утешить, когда ее душа оказалась во Мраке. Но утешение было из разряда, от которого хотелось, и смеяться, и плакать. Людмиле повезло, что она одержала верх над чернокнижником. Поплатилась за это жизнью, но сохранила душу, что и обеспечило ей перерождение во Мраке. Но ей могло и не повести, — прорычал он. — Меня убивала мысль, что пока я был беспомощен здесь, в верхнем мире моя любимая сражалась со смертельной опасностью и могла навсегда исчезнуть.
— Я… — запнулась я, ощущая, как на глазах закипают слезы, от эмоций, которые передались от Владыки. — Я и не подозревала, что вы так близко это воспринимали.
— Я не удивлен — невесело усмехнулся мужчина, отчего мне стало совестно. — И не осуждаю. За годы, в которые я должен был тщательно скрывать свои эмоции, это перешло в привычку, которую перестал контролировать. Даже Мила порой жалуется на то, что перестала понимать мои чувства.
Мы помолчали, и Владыка продолжил мысль:
— Однако, с появлением Милы во Мраке, кошмар не закончился. Помимо вины, за то, что не уберег любимую, я узнал, что у меня есть дочь. И все пошло по второму кругу, — взмахнул он рукой. — Вновь одна из самых важных женщин в моей жизни находится далеко и в опасности. Вновь страхи, переживания, волнения… И тогда возникла мысль заставить тебя попасть во Мрак всеми правдами и неправдами. После пережитого я больше не мог рисковать еще и твоей жизнью.
— Так вы и послали ко мне Волозара?
— Я почти отчаялся, особенно, когда узнал, что недалеко от вашей местности объявился чернокнижник. Я знал, что вероятность вновь опоздать — велика. Потому и отправил Волозара. На него была последняя надежда.
— Почему он? — удивилась я. — На соблазнителя он был похож меньше всех из тех, кого мне присылали прежде.
— Именно поэтому, — засмеялся Нималлар. — А еще, отчего-то я был уверен, что твое спасение станет для него таким же важным, как и для меня.
— В каком смысле? — удивилась я.
— Каждого демона, который вернулся от тебя, я в подробностях расспрашивал о времени, что они провели, и что узнали. И каждое их наполненное истерикой слово вызывало во мне восторг. Я никогда не видел тебя лично, но уже полюбил горячо и крепко. Для меня ты была — замечательной, умной, сильной, смелой и решительной девушкой. Той дочерью, о которой я и мечтать не смел. И я знал еще одного такого же демона, который, как и я, прежде, страдал от одиночества, но не желал себе в этом признаваться. Волозар был сломлен, и ему требовалась встряска. И я почему-то даже не сомневался, что ты сможешь ему эту встряску предоставить и затронуть его сердце. Настолько, что твоя безопасность для него станет более приоритетным, чем стандартное выполнение задания. Не
— Хотите сказать, будто надеялись, что Волозар меня полюбит? — ошарашенно моргнула я. — Вы уверены, что правильно слушали вернувшихся от меня демонов? — вспоминала я истерику Юрчика, когда он встретил меня во Мраке.
— Я слушал более, чем внимательно, — заверили меня. — Волозар отличался от предыдущих кандидатов, потому у меня были все основания предполагать, что вы найдете общий язык. И надежды оправдались. Ты — здесь, ради чего Волозар многим пожертвовал и пренебрег целым ворохом законов и правил.
— Это не значит, что он меня полюбил…
— Почему же? — усмехнулся он. — Ты слышала от него категорическое «нет»? Задавала ли ты ему хотя бы раз прямой вопрос относительно его чувств к тебе? — поднял он брови, что заставило меня смутиться. — Полагаю — нет.
— Но и обратного я не слышала, — проворчала я, надув губы. — Да после объявления о свадьбе, мы с ним даже не виделись. Он меня избегает! Как он может любить меня, если ему противна сама мысль жениться на мне? — упрямилась я, теша мысли и страхи, которые одолевали меня последние дни. Не просто так же я страдала, верно?
— Скорее нашего Володьку бесит, что его вынуждают делать что-то, к решению чего он не пришел самостоятельно. Несмотря на отличную службу, Волозар — не тот, кто любит, когда ему приказывают и загоняют в угол. Увы, но это мой излюбленный метод получения желаемого, потому мы с ним, бывает, часто ссоримся. Но придворные к этому привыкли. А меня положение, знаешь ли, обязывает.
— Если то должно было меня успокоить, это не так, — заметила я с кислой физиономией.
— А что, если я скажу, что давал ему выбор жениться самому, или позволить Тимаралу сделать тебе предложение. И Волозар безоговорочно отверг последний вариант.
— Вы действительно женили бы меня на другом? — ужаснулась я, пропустив основной посыл вышесказанного.
— Конечно — нет! — заверили меня, а после добавили уже менее категоричным тоном: — Я был уверен, что не придется, и Волозар взбесится от одной мысли, что ты будешь с другим. Так и оказалось, — радушно и довольно улыбнулся демон.
— «Миленько»… — сыронизировала я, сложив руки на груди, хотя крамольная мысль, что Володьке не все равно, грела душу.
— Я все это к тому, чтобы ты поняла мои мотивы. Ты — умная и не по годам мудрая девушка, и догадалась, что свою роль во всем произошедшем я сыграл. Просто не хочу, чтобы ты меня ненавидела, и надеялся, что, узнав мои страхи, ты поймешь. Быть может, тогда это позволит тебе когда-нибудь простить меня за мою трусость и эгоизм. Но теперь, когда я с тобой познакомился, мысль, что я вновь могу тебя утратить — ужасает еще больше, чем былой страх никогда с тобой не познакомиться. Ты — моя дочка. Я люблю тебя и дорожу тобой. Потому мне легче смириться с твоей ненавистью, чем бояться, что тебя у меня отнимут.
— Мне жаль… — искренне произнесла я, тяжело вздохнув. — И я постараюсь понять вас. Сейчас мне больно, моя привычная жизнь рушится. Но я благодарна, что вы признались. Когда-нибудь, это поможет смириться и мне.
— Я знаю, — улыбнулся он грустно. — Ты очень светлая и добрая девушка, Дарина. А я безумно горд и счастлив, что являюсь твоим отцом. Очень надеюсь, что, когда-нибудь, и ты это признаешь.
— Когда-нибудь, обязательно… отец, — всхлипнула я, часто моргая, чтобы скрыть набежавшие слезы. Возможно, из-за них мне почудилось, что Владыка сделал то же самое и счастливо улыбнулся.