Правила игры без правил (сборник)
Шрифт:
— Ты отнял у меня Эдду, — сипло проговорил он. — Тогда, в колледже, и потом… Если бы не ты!.. Отнял у меня Эдду, а теперь отнимаешь мать. У нее саркома.
Он снял очки и положил на стол.
Матушка Бомар… На чердаке у них всегда было тепло, сухо. Я стоял у штурвала и вглядывался в заснеженное окошко, а Пухляш валялся в гамаке с видео на коленях. Штурвал с тугим скрипом вращался на железном шкворне, вбитом в темное дерево, от скрипа дергался и настороженно замирал паук, раскинувший сеть в углу. Паука звали Большим Серым Охотником. Время от времени я ловил мух и забрасывал ему в паутину. Эдда паука терпеть не могла,
Почему же Пухляш сразу не сказал о матери? Это ведь меняет дело. Или нет? Ну, встретились старые знакомые, остро поговорили, но ничего преступного совершено не было. Сейф — пустяки. Правда, глушилка — это уже чуть больше, чем острый разговор.
— Почему ты сразу не сказал о матери?
Бомар пожал плечами.
— Что бы это изменило?
Он был прав, и я промолчал. Личные обстоятельства и мотивы не должны влиять на принятие решения. Совесть чифа должна быть чиста, но как быть, если ее лилейность оплачена кровью? Впрочем, решение уже принято, и все его дикие выходки из-за помрачения ума.
И насчет Эдды, естественно, вранье. Я потянул нижний ящик стола — вот бумага Матиаса. Диска не было!
Так. Для чего он устраивал здесь театр? Зачем ломал сейф, если диск у него? А может, он пришел не за ним? Странно.
— Мы посадили в ее изголовье саженец, — сказал он. — Она просила тебе ничего не говорить, пока не кончится срок управительства. Тропинка к пруду заросла, но за могилой я присматриваю.
Надев очки, он встал. По его лицу вдруг прошла судорога, взгляд изменился, он странно посмотрел на меня и… захихикал.
— Они хотели, чтобы я заставил тебя уничтожить диск, но я их перехитрил! Они дали мне вот это, — он похлопал по глушилке, — и велели рассказать тебе кое-что. Но я их всех перехитрил! Ведь ты не допустишь, чтобы моя мать умерла!
Он возбужденно потирал руки. Какое-то безумие. Диск, безусловно, у него. Что ж, пусть вводит сам, если так приперло, я не против. Какое имеет значение, он или кто другой… Но как я устал!
— Если бы я отказался, они послали бы другого. Но я их убедил, что лучше меня никто не сможет.
— Уходи, Пухляш, — сказал я. — Ты получил, что хотел, вот и уходи.
— Уйду, сейчас уйду. Уже ушел, — замахал руками Пухляш, затем помрачнел. — Нет, пока ты при мне не введешь код, не уйду!
Он все же болен. Надо с ним поаккуратнее.
— Я тебя когда-либо обманывал, Бомар?
— Нет, но…
— Тогда в чем же дело? Диск у тебя, так что все в порядке, не правда ли?
— Прошу тебя, — тихо сказал он, — введи программу при мне. Или хотя бы покажи ее.
«А если он говорит правду, — мелькнула мысль, и я похолодел. — Кто тогда взял диск? Может, пока он морочит мне голову, некто уже крадется к терминалам? И вот еще вопрос…»
— Постой, ты говорил, что тебя послали. Кто тебя послал? Кого ты перехитрил?
Он снова захихикал, но я успел заметить настороженный и немного растерянный взгляд. Он наморщил лоб и собрался что-то сказать, но в тот момент раскрылась дверь и в проеме показалась фигура Апояна.
— Не помешаю?
С грохотом упало кресло. Бомар вскочил, судорожно дернулся корпусом и, откинувшись спиной на стол, сунул руку за пазуху. Я же подался вперед, схватил его за волосы и дернул к себе. Пухляш болезненно вскрикнул и выронил глушилку.
Апоян среагировал мгновенно. Он подскочил к Бомару и, отпихнув ногой парализатор, вывернул ему руки.
Бомар снова дернулся, я выпустил его волосы. Он ударился головой об стол, сказал «больно» и потерял сознание. Апоян с сомнением посмотрел на обмякшее тело, перетащил его в кресло и сказал:
— Кажется, у Матиаса прибавилось работы.
— Поищи, у него должен быть диск Чермеца.
— Нет.
— Не понял, — удивился я.
— У него нет диска. Диск — вот он.
И с этими словами он достал его из кармана.
— Полчаса назад я ввел ее в «Медглоуб».
6
Заседание Совета дважды переносили.
В представительский ярус набились операторы региональных сводок, журналисты, делегаты общественных конгломератов и просто любопытствующие, которым удалось проникнуть в здание.
Мы с Апояном прошли сквозь толчею и поднялись на галерею. Здесь никого не было. Я сел на диван и привалился к мягкой спинке. Саркис сел рядом.
— Экспертная комиссия к единому мнению не пришла, — сказал он. — Теперь подведение итогов вынесут на Совет. Чиф Соколов ругался и предлагал ставить вопрос о компетенции комиссии.
Я вздохнул, но ничего не сказал. Заместители знают все, у них отработанная система личных контактов.
— Матиас хотел встретиться с вами, но я просил не трогать до Совета.
— Что у него?
— Бомар.
— Хорошо, после Совета поговорю с ним. Хотя нет, сначала повидаюсь… Не выяснили, в какой больнице лежит мать Бомара?
— Она скончалась в прошлом году. Инсульт.
Секунду-две я ничего не понимал. Потом дошло.
— И в этом солгал!
— Нет, здесь сложнее. Матиас полагает, что в его деле замешаны фундаменталисты. Кое-кого задержали.
— Даже так!
— Не знаю. В общем, если подтвердится, им на сей раз не отвертеться. Манипулирование сознанием и так далее. Хотели уничтожить диск любой ценой. Фанатики.
— Понятно… Нет, непонятно! Бомар сказал, что перехитрил их, требовал ввести диск при нем.
— Матиас утверждает, что они использовали многоуровневый гипноз. Ему внушили, что программа представляет смертельную опасность для человечества. Второй уровень — его мать больна, и только новое лекарство поможет. Третий — он всех перехитрит. Четвертый — как только диск оказывается в пределах досягаемости, уничтожить любой ценой.