Правила одиночества
Шрифт:
— Чисто. Слушай, а ты по симпатичней никого не могла найти?
— Я это сделала намеренно. А ты полагал, что приведу тебе провинциальную красотку, чтобы она тебя окрутила и вытянула из тебя твои денежки? Нет, мой милый, с Машей я могу быть за тебя спокойна, я знаю твой вкус. На нее ты не позаришься.
— А если она меня соблазнит? Как знать, человек слаб… Ну ладно, мне пора на работу. Я, можно сказать, в дверях стою. Что за манера у тебя звонить с утра пораньше?
— Ну сейчас же не раннее утро, — сказала Лена, — уже одиннадцать, между прочим.
— Ну,
— Ты бы еще спросил, не работала ли я в трамвайном депо, — возмутилась Воронина, — конечно, не работала. Я, между прочим, выросла в семье министра.
— Не работала, поэтому ты не знаешь, что раньше отсчет времени начинался с открытия винных магазинов, а открывались они, как ты уже, наверное, в силу своей проницательности догадалась, в одиннадцать утра. Это сейчас водку можно купить в любое время, а в те времена в неурочный час — только у таксистов, ферштейн?
— Иди ты к черту, — вдруг обиделась Воронина и бросила трубку.
Хлеб насущный
За прилавками друг против друга стояли два молодых азербайджанца и лениво переговаривались. Перед ними на лотках были выставлены горки экзотических фруктов и овощей. Вдоль рядов медленно шла молодая женщина. Заприметив ее, один торговец заметил: «Хорошая штучка, а, племянник?»
— Неплохая, — согласился племянник, — ты будешь клеить или я?
— К кому подойдет, тот и будет, — ответил дядя.
После этого они замолчали, принялись выжидать, как два суслика в засаде.
«Жертва» приблизилась к прилавку племянника.
— Почем апельсины? — спросила женщина, взяв оранжевый плод в руки.
— Шейсат рублей, — приветливо ответил торговец, добавил: — но тебе бесплатно дам.
— Что это ты вдруг расщедрился? — удивилась женщина.
— Давай вечером встретимся, — предложил торговец, — туда-сюда, погуляем.
— С какой это стати? — она подбросила и поймала апельсин, и у торговца вдруг возникло чувство тревоги.
— Красивый ты, — торопливо сказал он, следя за апельсином, — мне нравишься.
— У нас в России, парень, красивых девок много, если с каждой будешь встречаться, в убыток торговать станешь.
Женщина положила апельсин на место, повернулась и ушла.
— Соскользнула, — с сожалением сказал племянник.
Ала, [1] — возмутился дядя, — да ты ее спугнул, с человеком сначала поговорить надо, потом уже пригласить.
— Ала, ты своим делом занимайся, — огрызнулся племянник, — а то спугнул я ее! Нет, стихи я ей читать должен. Вот смотри, еще один идет, посмотрим, что ты сделаешь.
1
Обращение к мужчине (просторечн., азерб.).
К прилавку приближалась еще одна молодая женщина. Дядя окликнул ее издали:
— Ко мне подходи, пожалуйста, дорогая, выбирай что хочешь.
Женщина послушно подошла и спросила:
— Почем у вас киви?
— Гиви? Гиви сто двасат рубли.
— Ой-ой-ой, что же так дорого?
— Почему дорого? — искренне удивился торговец, — пока привезешь — тому дай, этому дай, такой цена получается.
— Ага, ты еще скажи, пока вырастишь, — иронически заметила женщина.
— Нет, нет, зачем вырастишь, врать не буду, — добродушно признался торговец, — Занзибар вырастил, у нас тоже можно вырастил, климат позволяет, но никто не сажает. За сто рублей возьми, а если хочешь, бесплатно возьми, я такой чаловек.
— Прямо-таки бесплатно, и все на этом? — лукаво спросила женщина.
Торговец заулыбался, — если захочешь, вечером встретимся, немножко туда-сюда, погуляем.
— Ах вот оно что, — на губах женщины появилась странная улыбка, нельзя было понять, оскорблена она или обрадована. Взяла в руки киви, понюхала. — Значит, ты хочешь, чтобы я с тобой встретилась за сто рублей. Что-то ты, друг, дешево меня оценил. Только зачем вечера ждать — прямо сейчас и пойдем, у меня здесь квартира недалеко. За сто я согласна, только зеленью.
— Какой зелень, — недоуменно спросил продавец, — петрушка, кинза? Бери сколько хочешь.
— Доллары, какая петрушка, что, дорогой, расхотелось?
Улыбка сползла с лица торговца:
— Уйти не могу, — виновато сказал он, — извини, хозяин ругать будет.
— Ну, как знаешь, — произнесла женщина, повернулась и ушла.
— Ну что, дядя, не получилось? — торжествующе заметил торговец, — а то я, я.
Дядя развел руками и, сокрушаясь, сказал:
— А, эти люди совсем испортились, без денег ничего делать не хочет.
Вдруг кто-то раздраженно спросил:
— Вы сюда приехали девочек снимать или деньги зарабатывать?
Оба торговца быстро повернули головы и увидели Караева.
— Конечно, деньги зарабатывать, — быстро сказали торговцы.
— А почему к женщинам пристаете?
— А просто так, пошутили.
— Еще раз увижу — в другом месте шутить будете, понятно?
— Извини, да, начальник, — виновато сказали торговцы.
Раздражение Ислама быстро исчезло, и теперь он едва сдерживал улыбку. Через два ряда он увидел еще одного торговца, разговаривающего с рыжеволосой женщиной и, не торопясь, направился в их сторону.
Когда-то на этом месте был стихийный рынок. Караев взял в аренду этот кусок земли у муниципалитета с обязательством благоустроить его. Установил большой современный ангар, купил фирменные прилавки, провел свет и пустил сюда торговцев, большей частью своих земляков. Бизнес это был довольно хлопотный, нервный, а в последнее время еще и опасный, учитывая прогрессирующую в обществе неприязнь к кавказцам. Москвичи в новейшей истории были известны своей нелюбовью к пришлым людям, даже к представителям своей веры и национальности — вспомнить хотя бы лимитчиков.