Правила отбора
Шрифт:
Именно из-за этого магнитофона Витёк и вляпался в неприятности. Купил его по дешёвке у своего «коллеги» около «Интуриста» и тут же попал под ментовскую облаву. Иностранный девайс оказался краденым. Махову грозил срок. Года, как минимум, три, и вряд ли условно. Идти по этапу Витёк не хотел, поэтому сразу же ухватился за брошенную соломинку — предложение стать осведомителем органов. Доходы это, конечно же, сократило — пришлось отказаться от наиболее прибыльных «торговых операций» и умерить пыл в «хождениях по электричкам», но, с другой стороны, лучше уж так, чем париться несколько лет
Куратором Махова стал солидный дядька лет сорока с небольшим. То, что он ни разу не мент, Витёк понял сразу. Да и поручения куратор давал не связанные напрямую с уголовным миром. Всё больше по иностранцам специализировался, тем, кто не брезговал общением с фарцовщиками и проститутками.
Задания «товарища из конторы» Витёк выполнял. И даже имел от этого кое-какую прибыль, пусть и не слишком большую, но «с паршивой овцы хоть шерсти клок». Тут пятёрка, там чирик, трёха туда, трёха сюда. Жить можно. Главное, что на свободе, и какая-никакая, а «крыша». И от легавых, и от конкурентов, и от дружков-подельников…
— Какое поручение? — проявил заинтересованность Махов.
— Простое, Витенька. Очень простое, — усмехнулся Степан Миронович. — Надо тебе в ближайшие дни по области прокатиться, в три разных города… Впрочем, нет, в два. В одном из этих городов ты как раз проживаешь.
— В какие конкретно?
— В Талдом и Электросталь. Надо отыскать трёх женщин и, не вступая с ними в прямой контакт, внимательно их рассмотреть.
— А как они должны выглядеть? И это… адресочки имеются?
— Есть, Витюшенька. Есть. Из этой троицы мне нужна только одна, и выглядит она приблизительно так…
Куратор, не торопясь, описал внешность женщины, а потом назвал имена с адресами. Фамилия, имя и отчество у всех дам были одинаковые. Кислицына Елена Игоревна.
Едва услышав последний адрес, а затем и фамилию, Витёк непроизвольно вздрогнул. «Ленка, сука! Интересно, за каким хреном она понадобилась этому кренделю?»
Немного покряхтев для приличия, Махов тяжко вздохнул и выдал свои условия:
— Полтинник, Степан Миронович.
Свиридяк с интересом посмотрел на фарцовщика, потом покачал головой и произнёс нарочито ласковым тоном:
— Ты, Витенька, совсем оборзел?
— Чего это оборзел? — заёрзал осведомитель. — Это ж какие расходы? Кататься по области туда-сюда.
Степан Миронович вытащил из кармана червонец и помахал им перед носом Витька:
— Видишь эту купюру?
— Ну, вижу.
— Получишь, если расскажешь всё прямо сейчас.
— Да что я могу рассказать? — деланно удивился
— Витюша, кого ты пытаешься обмануть? — обронил подполковник. — Таких, как ты, я ещё в молодости на одном месте вертел. Не надо мне мозги полоскать. Насколько я понял, эту даму ты точно знаешь. Так что давай, не изображай делового, рассказывай как на духу. Где, что, когда.
— Ленка это. Мы с ней в одном классе учились, — выдавил Махов через пару секунд, забирая десять рублей, поняв, что торговаться бессмысленно. — Даже гуляли с ней какое-то время. Недавно совсем разбежались.
— Надо же, как тесен мир, — задумчиво пробормотал «чекист». — Ну что ж, придётся возобновить знакомство.
— Да сука она, — буркнул Витёк. — По второму разу к ней хрен подкатишься.
— За эту работу получишь ещё четвертной, — посулил Свиридяк.
Махов опять вздохнул:
— Ладно. Попробую.
— Ты не пробуй. Ты сделай!..
Вторник. 28 сентября 1982 г.
Весь вчерашний день у меня было отличное настроение. Что, в принципе, вполне объяснимо. Ещё в воскресенье вечером, после «танцев» с Жанной, я буквально летал от переполняющего душу восторга. А когда заявился к полуночи в общежитие, не сразу сообразил, что все наши уже вернулись с «картошки». Этот факт почему-то выскочил из головы, и потому, ввалившись в комнату, был немало удивлён тем, что в соседней кровати храпит Олег Панакиви, а за стеной вяло переругиваются Юра с Серёгой. Впрочем, удивление быстро прошло — вспомнил, наконец, на каком свете живу, пнул со злорадством кровать, весело поздоровкался с подскочившим от неожиданности Олегом и пошёл к соседям выяснять, о чём собственно спор и что они там никак не поделят.
Предметом спора оказался валяющийся на стуле носок. Парни никак не могли разобраться, чей он и откуда взялся. Юра Шелестов утверждал, что носков он вообще не носит, а Серёжа Герц бил себя пяткой в грудь, уверяя, что это не его размерчик. На моё предложение выбросить ненужную вещь в окошко, оба, не сговариваясь, отмахнулись. Проблему решил появившийся в дверях Миха Желтов.
— Ага! Вот он где! — радостно возопил он, хватая бесхозный носок. — Вы зачем его сюда утащили?
— Да нахрен он тут не сдался! — в унисон рявкнули спорщики. — Забирай свое барахло. Вонищи от него, как от козла.
— Чего это вдруг вонища? — предсказуемо обиделся Миха. — Я его в позапрошлые выходные стирал.
— А вот и не подерётесь! — хохотнул прибежавший на шум Володя Шамрай.
— Б… Да хватит уже орать! Спать мешаете! — матюгнулся из-за стены Олег Панакиви…
В итоге через пару минут все споры закончились. Как и положено — совместным чаепитием в нашей комнате. Жратвы, правда, ни у кого не нашлось, но это не важно. Парни до часу ночи с упоением делились с Шуриком и со мной впечатлениями от «картошки», мы соответственно — от работы на стройке… В общем, было довольно весело…