Правила отбора
Шрифт:
Впрочем, шансы остаться в живых всё же имелись. Пусть и призрачные. Хотя бы для одного из бойцов. И этим счастливчиком, по мнению штабс-капитана, должен был стать Костас…
На Крите Смирнов обосновался в 23-м году. После эвакуации из Смирны его вместе с малышом Костасом и девочкой Ксенией высадили в Салониках. Иностранный легион, как и предсказывал лейтенант Кристоф, больше не нуждался в услугах бывшего военного из России. В Северной Греции Михаил с ребятами не задержался. Беженцев было много, каждый искал средства к существованию, но работы на всех не хватало. Так же как и продуктов, крыши над головой, свободной земли… да и местные жители не всегда сочувствовали вынужденным переселенцам, хотя и не конфликтовали в открытую.
Будь
Решить проблему помог случай. Через полгода власти предложили всем желающим переселяться в другие регионы страны и даже обещали помочь с размещением и трудоустройством. Помогать, правда, собирались не каждому, а только тем, кто имел хотя бы начальное образование. Как оказалось, после череды государственных переворотов и не слишком удачных войн с соседями по Балканам в структуре общества образовался некоторый дефицит кадров. Особенно сильно он отразился на сельской глубинке, где не хватало не только агрономов, учителей и врачей, но и просто грамотных, умеющих читать и писать граждан.
Думал Смирнов недолго. Воспользовавшись правительственной программой, он быстро собрал ребят и переправился вместе с ними в наиболее отдалённый от Салоник греческий регион, на остров Крит. Где и осел на долгие годы. В небольшой деревушке с названием Като Сими, раскинувшейся среди живописных гор и лесов в десяти километрах от моря.
Поначалу к появившейся в деревне «семье» местные отнеслись настороженно. Однако выяснив, что прибывший к ним молодой мужчина собирается работать учителем, да к тому же ещё и холост (хотя и с детьми), быстро сменили гнев на милость и уже через год «дядя Михос» стал для сельчан «своим». Одна незадача — от недвусмысленных предложений «вдовушек» и тонких намёков почтенных отцов семейств он неизменно отшучивался, мол, рано ещё, надо хозяйством обзавестись, встать на ноги, осмотреться как следует. И в итоге на него просто махнули рукой. Не хочет человек жениться, ну и не надо, время придёт, сам сподобится.
Сподобился Михаил только через тринадцать лет. Однако, к большому разочарованию деревенских, женился он не на местной красотке. Его избранницей стала девочка Ксения, спасённая в 22-м из горящей Смирны. За проведённые на Крите годы она как-то совсем незаметно для Михаила превратилась в красивую молодую женщину. А потом всё случилось само собой.
На «большой греческой свадьбе» гуляло почти всё село. К концу дня «молодые» буквально валились с ног, вынужденные по старинной традиции стоять до самого вечера на увитом миртом помосте, принимая от гостей поздравления и подарки.
А ещё через год Смирнов стал отцом. По обоюдному согласию сына назвали Димитриосом, в честь дедушки штабс-капитана. Родовое же имя младенцу досталось от матери, что вызвало немалое удивление и пересуды соседей. Не принято было у греков перенимать фамилию по женской линии. Хотя бывали и исключения. Своё Михаил объяснил так: «Негоже забывать тех, кто погиб. Нельзя прерывать связь поколений». Местный священник это объяснение принял, окрестив раба божия Димитрия Русоса и прочитав затем прихожанам небольшую проповедь об отце Ксении — принявшем мученическую смерть настоятеле православного храма.
Просто отцом Михаил пробыл недолго. В 39-м он «неожиданно» стал «дедушкой». В том смысле, что неугомонный Костас решил не отставать от «дяди» — тоже женился и, не откладывая дела в долгий ящик, превратился в молодого папашу. Так же как и Смирнов «родив» сына, крещённого в той же церкви и получившего имя Никас.
За почти два десятка лет бывший штабс-капитан привык к спокойной и мирной жизни в провинции. Воспоминания о войне, германской, гражданской, турецкой, постепенно сходили на нет. На сердце оставалась только тоска. Боль по когда-то утраченной Родине. Но с этим Смирнов ничего поделать не мог. Поэтому он просто жил, радуясь каждому новому дню и приобретённому на чужбине тихому семейному счастью…
Увы, вечно длиться этому счастью было не суждено. Всё изменилось весной 41-го, когда бушующая в Европе война пришла на землю древней Эллады.
На разгром греческой армии и британского экспедиционного корпуса и оккупацию континентальной части страны немцам понадобилось три с половиной недели. Операция «Марита» длилась почти весь апрель, с 6-го по 30-е. Дивизии вермахта вторглись в Грецию откуда не ждали, со стороны Болгарии. В это время основная масса греческих войск дислоцировалась на северо-западе, в районе албанской границы, где они около полугода успешно противостояли итальянским агрессорам. Выделить дополнительные силы для обороны «болгарского вала» греческое командование или не смогло, или не успело. «Линия Метаксаса» была прорвана немцами через три дня после начала вторжения. Все последующие события происходили по одному и тому же сценарию. Отход обороняющихся на новые позиции, охват флангов линии обороны, глубокий прорыв в тыл, частичное окружение, очередной отход, капитуляция окружённых. В конце апреля остатки греческих войск и сумевший избежать крупных боёв с противником британский корпус, частично уничтожив, частично бросив тяжёлое вооружение и средства транспорта, были вынуждены эвакуироваться морем на Крит и в Египет. 27 числа над Акрополем в Афинах взвился флаг с нацистской свастикой, а к исходу 29-го германские «ролики» докатились до южной оконечности Пелопоннеса. Под греческим и английским контролем оставался лишь остров Крит, до которого руки у немцев дошли только во второй половине последнего весеннего месяца.
Операция «Меркурий» началась ранним утром 20 мая. На Крит был высажен воздушный десант. Основной целью передового отряда немецких парашютистов являлся аэродром Малеме, расположенный в западной части острова, неподалёку от города Ханья. Командующий союзническими войсками генерал Фрейберг, ожидающий атаки с моря, посчитал эту высадку отвлекающим манёвром и, экономя резервы, ограничился тем, что отправил в помощь гарнизону Ханьи батальон новозеландских стрелков, усиленный двумя лёгкими танками. Свою ошибку британец осознал спустя трое суток, когда шанс на победу уже был упущен. На захваченный аэродром один за другим приземлялись тяжёлые транспортники люфтваффе, высаживая пехотные части и артиллерию. После чего, учитывая господство в воздухе гитлеровской авиации и нейтрализацию британского флота, захват немцами Крита стал неизбежен. Последние очаги сопротивления союзных войск были подавлены 31 мая, а на следующий день англичане официально объявили о сдаче острова…
Первое, что сделали по отношению к гражданскому населению победители битвы за Крит, это провели акцию устрашения. 2 июня парашютисты 3-го батальона ударного десантного корпуса вошли в село Кондомари, расположенное рядом с взлётно-посадочной полосой Малеме. Более пятидесяти взятых в селе заложников были расстреляны в тот же день. Третьего числа карательная операция продолжилась. Небольшой городок Канданос в той же провинции, только южнее, подвергся разрушению и огню. Его жителей уничтожили почти поголовно, не щадя ни детей, ни женщин, ни стариков. Был вырезан даже домашний скот, а прилегающие к поселению сады и оливковые рощи или сожжены, или вырублены под корень. Формальным поводом для репрессий стало участие критян в обороне аэродрома. Многие из местных вступали в сражение с парашютистами, не дожидаясь подхода регулярных воинских формирований и имея на руках лишь сельскохозяйственный инвентарь наподобие вил и серпов да дедовские охотничьи ружья. Теперь же, по окончании боевых действий, взбешённые огромными потерями немцы попросту мстили критянам, вымещая свою злость на всех, кто жил поблизости от ВПП…