Правила перспективы

Торп Адам

Бендель изумленно хмыкнул и снова затянулся сигаретой, сильно втянув щеки. Потом медленно выдохнул дым и кивнул. Совсем как заводная кукла. Кинетическая скульптура Наума Габо. "Механизм после конца света". Герру Хофферу тоже захотелось курить. Удивительно, почему Бендель не предложил ему сигарету.

— Для меня мало. Если помните, я родом из чудесного города Лейпцига. Что же, прикажете ехать туда, к родителям? К тому же его взяли большевики. Захватили варвары. Он слишком красив для них, дикарей. Не знаю даже, живы ли мои. В общем, в Лоэнфельде я был счастлив.

Здесь мне было хорошо. Очень хорошо. Я бы даже сказал, чрезвычайно хорошо.

"Я думаю не о том", — мелькнуло в голове у герра Хоффера. Воздух между ними — всего-то несколько сантиметров пустого пространства — был наэлектризован подозрением и предчувствием беды.

— Лейбниц родился в Лейпциге, — с трудом произнес он, проглотив первый слог.

— И Рихард Вагнер.

— И Фоллердт, — вспомнил герр Хоффер. — В тысяча семьсот восьмом.

— Ах, да. И где же теперь ваш Фоллердт?

— На соляном руднике, — быстро ответил герр Хоффер. — Вообще-то у нас была всего лишь копия, как вы помните. Оригинал в Магдебурге. Увы.

Они беседовали совсем как в старые добрые времена.

— Вы уверены, что он на соляном руднике?

— Разумеется. Если его, конечно, не украли по дороге. Кстати, — добавил он, — может, вам стоит избавиться от… формы?

— Когда в ней отпадет нужда.

Отчего-то именно после этой фразы у герра Хоффера побежали по спине мурашки.

— Ну что ж, пора в убежище, — произнес он, с трудом поднимаясь.

Он стоял в одних носках и ждал. Ему совершенно не улыбалось оказаться рядом с одетым в форму Бенделем, когда придут американцы. Ну почему он жил не в забытой Богом и пропахшей навозом деревушке с церковью где-нибудь в лесной глуши!

— Герр штурмфюрер!

Бендель спросил, не поднимая глаз:

— Где Ван Гог?

— Ван Гог? Он в безопасности.

— Где он?

— Вместе с остальными картинами.

— Ну же, Ингрид, это неправда.

— Пожалуйста, не зовите меня так.

— Извините. Это шутка для своих. Вы прекрасно знаете, что его нет с остальными картинами.

— Что?

— Вам это прекрасно известно, герр исполняющий обязанности исполняющего обязанности директора. Он здесь. Он не покидал здания музея. Вы хитрый малый, хоть и симпатичный.

Герр Хоффер покраснел.

— Штурмфюрер, пожалуйста, прекратите оскорблять меня. Это несправедливо.

Бендель закрыл лицо ладонью, сигарета теперь торчала у него между костяшками пальцев. Из-под пальцев поблескивали глаза. Он улыбался.

— Я забыл вам сказать, герр Хоффер, — произнес он. — Я был в Гримменберге на соляном руднике. Ван Гог даже в описи не значится. Как, надо думать, и этот ваш Фоллердт. Но Фоллердт меня не интересует, даже если он не подделка.

— Это не подделка, а копия, — возразил герр Хоффер. — Возможно, кисти кого-нибудь из его учеников.

— Но меня интересует Ван Гог. Он здесь, в этом здании. Он не покинул Музей.

— Вы ездили на рудник в Гримменберг?

— Да.

— Зачем?

— И в бомбоубежище его тоже нет, я проверял.

Он убрал руку от лица и снова затянулся. Все еще улыбаясь, Бендель вытащил из верхнего кармана ключи герра Вольмера на латунном кольце и потряс ими. Герр Хоффер ни разу не видел, чтобы кто-нибудь держал ключи вахтера, кроме него самого.

— В убежище ничего нет, господин исполняющий обязанности исполняющего обязанности директора. Разве что сортиром воняет.

— Все картины эвакуированы, — сказал герр Хоффер. Стоя в одних носках перед этим человеком, ставшим демоном, он чувствовал себя беспомощным глупцом. (А кто такой демон, если не тот, чью красоту отняли боги?) — Вы принесли мне дурную весть. Впрочем, я не удивлен.

— Я повторяю, Ван Гог не покидал этого здания.

— Господи, да я собственными глазами видел, как это произошло.

— Герр Хоффер, вы такой же, как и все прочие.

— Что вы имеете в виду?

— Что вы лжец.

— Ну спасибо.

— Где Ван Гог, Ингрид?

— Прекратите называть меня Ингрид!

Бендель расхохотался. В конце концов, он был солдатом. Солдаты все такими становятся. Это позволяет им не застрелиться.

— Кстати, — поинтересовался герр Хоффер, с трудом подавляя в себе раздражение, — зачем он вам-то понадобился?

— Потому что я хочу на него взглянуть.

Повисла пауза. Мысли герра Хоффера сделались бесцветными, бескровными. Белые стены зала слепили глаза, будто освещенные солнцем снежные вершины. Сабине всегда хотелось в Сан-Морис, подниматься все выше и выше на маленьком поезде. Жизнь так дорого стоит!

— Пожалуйста, — попросил Бендель, снова откинувшись на спинку и глядя вверх. — Дайте мне на него посмотреть.

— Я бы хотел присесть.

— Ну так садитесь. Ваша задница пока еще при вас.

По обе стороны двери стояли стулья, на которых в прежние времена, когда в залах Музея можно было увидеть пышные усы, костяные лорнеты и длинные пышные юбки, дремали смотрители. Со временем усы редели, юбки становились короче, и в конце концов здесь не осталось ни тех ни других, не осталось даже смотрителей. Герр Хоффер опустился на стул справа. Стул слегка зашатался. И после конца света ему придется кое о чем позаботиться. Он запомнил, как расположен стул по отношению ко всему залу. Бог кроется в деталях, как говорил когда-то его учитель. В приличном музее стулья не должны шататься. Скоро для каменщиков и плотников начнется золотое время, как и после шведов. Герр Хоффер глубоко вздохнул.

— Надеюсь, на нас не упадет бомба, пока мы тут разговариваем, — произнес он. — Бедный старик Вольмер. Он очевидно принялся размахивать этим своим идиотским ружьем. Я предупреждал его, что от ружья одни неприятности.

Бендель разглядывал паркет. С его губы свисала приклеившаяся к ней сигарета.

— А вы в курсе, что там, снаружи, несколько ваших ребят из войск СС? Артиллеристы.

Бендель поднял глаза.

— Слушайте, кончайте валять дурака!

Еще одна пауза.

— Наверное, Ван Гога отвезли в Линц, — предположил герр Хоффер — впрочем, неубедительно. — В Музей фюрера.