Правила Зодиаков
Шрифт:
– Я не собираюсь бросать Роберта, хотя он и оказался порядочной скотиной.
– Ты не должна так говорить о муже, Агнес!
– Но ведь ты сам такого же мнения о нем. Разве нет?
– Что я о нем думаю, это мое дело. А вот тебе следует быть честной – прежде всего, с самой собой. Если ты считаешь, что Роберт тебя недостоин, лучше уходи от него, иначе дальше будет только хуже. Весам ведь не запрещено разводиться?
– Папочка! – Агнес, рассмеявшись, покачала головой. – Все у тебя прямолинейно, как на ватмане чертежника. Но
– Никогда.
– Что ж, значит, вам повезло.
– Послушай, милая… Тем вечером у мамы ты сильно меня напугала. Конечно, мне не следовало откладывать этот разговор, но за прошедшие две недели у тебя явно случилось нечто хорошее. Возможно, я не прав, но…
– Ты прав. Кое-что действительно случилось.
Из глаз Агнес струился теплый свет. Черты лица разгладились, она как будто стала моложе, напомнив Отто давнюю беззаботную Агнес.
– Поделишься со мной? – осторожно спросил он.
– Не сегодня. Мне нужно время, чтобы привыкнуть…
Агнес замолчала, машинально водя пальцем по ободку бокала.
Отто терялся в догадках: что все-таки произошло? Жизнь его дочери была незатейлива: работа и семья, даже по-настоящему близких подруг у нее не было. Правда, за три года она могла измениться, но все же не настолько, чтобы жить двойной жизнью, о которой нельзя рассказать собственному отцу.
Несмотря на зуд любопытства, Отто решил не настаивать. Придет время, и он всё узнает. Важней всего было изменившееся состояние Агнес, а что этому способствовало, не всё ли равно?..
– Как твои курсы? – спросила Агнес. – Мама сказала, ты решил пойти по ее стопам?
– Да. Другие профессии мне не подходят.
– Не обижайся, но из тебя вряд ли выйдет художник. Только время потеряешь, придется снова переучиваться.
– У меня, между прочим, неплохо получается. Вчера я рисовал с натуры. Преподаватель меня хвалил. Хочешь, покажу наброски?
– Не хочу. – Агнес упрямо поджала губы. – Я знаю, как ты относишься к живописи. Ты терпел мамину мастерскую только потому, что не мог запретить ей заниматься любимым делом.
– Люди меняются. Особенно после трепанации черепа, – пошутил Отто и пошел ставить чайник.
Не может быть, чтобы Агнес догадалась. Уна, конечно, не расскажет об их сговоре ни одной живой душе. Агнес просто удивлена его выбором, вот и всё.
До чего мы дошли, с горечью подумал Отто, ожидая, пока чайник закипит. Лжем, храним свои тайны, боимся соглядатаев, увиливаем и прячемся, и не важно, кто мы друг другу: отец и дочь, муж и жена… Больше нет семейных уз, есть лишь страх оказаться на Острове и столкнуться с воплощенными наяву кошмарами, а близкие вычеркнут тебя из своей жизни, и это будет лучшее, что они смогут сделать.
Дочь, единственная и любимая, тщательно хранит от него свой секрет, так же как он хранит от нее свой. Это казалось Отто самым неприятным из всего, что вторглось в их жизнь вместе с Правилами.
Агнес подошла сзади, обняла Отто за плечи, потерлась щекой о его спину, как делала маленькой (только тогда ей приходилось вставать на цыпочки) и примирительно сказала:
– Ладно уж, покажи свои наброски. Вдруг после комы в тебе действительно проснулся талант?
Не успел Отто закрыть за Агнес дверь, как раздался новый звонок. Он подумал, что дочь забыла что-нибудь, и пошел открывать, заготовив шутку о недержании памяти у современной молодежи, но это оказалась Уна.
– Можно войти? – нервно спросила она.
– Входи, конечно. Что-то случилось?
– Нет, ничего. – Уна рассеянно оглядела прихожую. – Ты один?
– Агнес только что ушла. Вы разминулись буквально на минуту.
– Я знаю. Видела, как она выходила из подъезда.
– Ты ее не окликнула?
– Нет. Я не хотела, чтобы она меня видела.
– Что плохого в твоем визите? Агнес – не соглядатай Наставника, она наша дочь. Вино будешь?
– Нет. Мне дежурить в ночь. – Уна прошла в комнату и села на диван.
Отто взял стул и сел напротив бывшей жены. Каждая его клеточка отчаянно любила ее, скучала по ней. Даже сейчас, глядя на напряженное, озлобленное лицо Уны, он испытывал желание сжать ее в объятиях, покрыть ее тело поцелуями, воссоединиться с нею, повинуясь древнему закону природы.
– Я пришла узнать насчет Агнес. Ты спросил у нее, что с ней происходит? Она тебе сказала? Мне она ничего не говорит. С ней что-то плохое происходит.
– Не волнуйся. Агнес умная девочка и не позволит обстоятельствам взять над ней верх.
– Но ты спросил? Или вы тут просто вино распивали?
– У нее действительно что-то случилось, но хорошее. Она пообещала рассказать в другой раз.
– А если его не будет, этого другого раза? Если она просто не успеет поделиться?..
– Не драматизируй. В жизни нашей дочери определенно наступили перемены к лучшему. Если она пока не хочет о них говорить, не надо на нее давить. Мы должны уважать ее желание.
– Я вся извелась, думая о ней… – прошептала Уна и закрыла глаза. – Знаешь, я целую неделю ее не видела. Сутками пропадала в больнице. Пыталась заглушить работой тревогу за нее и за тебя.
– Обо мне не беспокойся. У меня все в порядке.
– Ты посещаешь занятия?
– Каждый день. Вчера делал набросок человеческого тела. С натуры. Не поверишь, но мне понравилось. Это увлекает, знаешь ли… Хотя ты, разумеется, знаешь. Преподаватель – бывший художник – сказал, что у меня определенно есть способности. Нас в группе восемь человек, а похвалил он только меня. Возможно, мне даже не придется подвергаться гипнозу и прочим штукам, которые помогают овладеть новой профессией.
– Значит, обман пока не раскрылся?