Правильно ли мы говорим?
Шрифт:
Как мне сообщил один китаевед, подобное различие в наименованиях «дядей» (с отцовской стороны и с материнской) — издавна существует в Китае, где брат отца (после отца самый уважаемый человек в семье) в случае смерти главы семьи, то есть своего брата, должен, по обычаю, содержать семью покойного. Брат матери таких обязанностей не имеет, и отношение к нему другое...
Думается, что китайский переводчик «Евгения Онегина» будет поставлен в затруднительное положение уже первой строчкой: какой «мой дядя» «занемог» у Евгения Онегина и как к нему относиться?
Конечно, в вопросе о наименованиях степеней родства надо знать
Однако вернемся к поставленному вопросу: почему наш язык стал менее нуждаться в словах для определения степеней родства, в словах, которыми пользовались в течение долгих веков?
В самом деле, почему?
Когда-то, в дореволюционные времена, в так называемом «высшем обществе» — эти слова считались слишком простыми, «мужицкими»; их заменяли французскими наименованиями: «бо-фрэр», «бель-сёр», «бо-пэр», «бэль-мэр», «кузэн», «гран-папа», «гранд-онкль» и т. д. Для «аристократического» уха эти степени родства были на русском языке слишком «грубы», «простонародны»: «сноха» и «золовка» звучали для него примерно так же, как «онучи» или «лапти».
Постепенно предубеждение против «простонародного» (а на деле чисто русского) языка проникло и в слои интеллигенции, где хотя и не «французили», но стали «переводить» эти слова на русский язык «описательными синонимами»: «брат мужа», «сестра жены», «отец мужа», «брат жены» и т. д. Произошло явное обеднение русской речи, которому всячески помогал официальный язык канцелярий.
Насколько глубоко это вошло в наш современный язык, видно из того, что даже писатели, которые естественно должны быть хранителями русского языка, стали избегать упоминания этих старинных русских слов или употреблять их неверно. Последнее относится даже к весьма видным писателям. Чтобы не быть голословным, сошлюсь на два примера.
В. И. Лебедев-Кумач в стихотворении «Родственничек», где речь ведется от лица мужчины, пишет:
«Мой шурин — лауреат, мой деверь — депутат...»
А между тем «деверь» — это брат мужа! То есть получается полная бессмыслица... Любопытно отметить, что этот «деверь», пройдя через руки многих редакторов (которые не знают и — что самое грустное — не хотят знать, что такое «деверь»), спокойно переходит из одного издания в другое. Где уж после этого молодежи учиться правильно говорить!...
Еще пример.
Даже такой знаток русского народного языка, как Демьян Бедный, допустил подобную ошибку. В стихотворении «Святая исповедь» он говорит о «бабушке Нениле», которая обращается
«То к свату Федору, то к шурину Вавиле...»
Однако «шурин» — это брат жены!...
При всем моем уважении к упомянутым поэтам, приходится признать здесь их ошибки и вспомнить старинные мудрые слова: «Платон мне друг, но истина дороже...»
* * *
Итак — в данном случае происходит, к сожалению, явное обеднение языка.
Иначе смотрит на это молодежь, во всяком случае некоторые ее представители. Один знакомый студент, например, прямо заявил: «Ваши степени родства устарели, как соха и лучина. Они являются пережитком патриархальных отношений в семье и современному человеку совершенно не нужны. Для чего мне самому запоминать слово «свояченица» и заставлять
Опасная простота! Ведь если логично продолжать ход мыслей этого студента, то можно прийти к целому ряду других вопросов и «выводов», например: «Для чего мне запоминать слова «мизинец», «гривенник», «селезень», «щенок», когда можно сказать «пятый палец», «десять копеек», «самец утки», «детеныш собаки»? Тоже «просто и для всех понятно»!
И вот, по вине подобных «словесных нигилистов» и при активной помощи «словесных лентяев» и «воинствующих невежд», начинают забываться старинные русские слова, происходит сужение нашего словарного фонда, то есть в конечном счете — страдает наш великий русский язык. Конечно, многие из «забываемых» слов потеряли свое первоначальное значение, но ведь мы не «иваны, не помнящие родства», и почему, бережно охраняя архитектурные памятники старины, мы должны наплевательски относиться к нашим словесным памятникам? Конечно, своим «перочинным» ножом я не «чиню перьев», но я не хочу другого слова и не желаю называть свой перочинный нож более простым словом, например «карманным»... Или взять слово «пятиалтынный»: я не вижу никакого затруднения в том, что с детства знаю это слово, хотя легко могу сказать «пятнадцать копеек» и трехкопеечную монету уже не назову «алтыном». Но мне радостно — среди множества других русских пословиц — хранить в памяти и «Не было ни гроша, да вдруг алтын», и я не хочу заменять ее «общепонятным»: «Но было ни
полкопейки, да вдруг три копейки».
* * *
В тех примерах, которые мы до сих пор приводили, речь шла главным образом о неумении найти нужное и точное слово, что приводит к выпадению из разговорной речи целого ряда слов.
Теперь поговорим о многих случаях словесной небрежности, которая, не покушаясь на словарный фонд, «просто» вредит чистоте и правильности нашего языка.
Примеров, увы, более чем достаточно...
* * *
Вспоминается надпись на стенах домов некоторых улиц в осажденном Ленинграде: «Во время обстрела эта сторона наиболее опасна». А надо было написать «более опасна», ибо улица имеет только две стороны; слово «наиболее» можно применить только к площади, имеющей — в отличие от улицы — несколько сторон.
* * *
Я захожу в кондитерскую. Мне предлагают «трубочки» и «детские батончики» (официальные наименования!). И что же? «Трубочки» оказываются «палочками» — без всякого признака отверстия, необходимого для «трубочки», а «батончики» (от французского «батон» — «палка») — плоскими, узкими плитками.
Небрежность? Безусловно...
* * *
Я вхожу в автобус, сделанный во Львове. Читаю надпись: «55 пассажиров не более». А надо было написать: «Не более 55 пассажиров».
В языке — в отличие от математики — от перестановки слагаемых сумма иногда меняется...
* * *
Я еду в командировку и потому покупаю билет в кассе «для командировочных».
Правильно? Нет!
«Командировочный» — это документ от учреждения, удостоверение, но которому я еду в командировку.
А сам я — «командированный», и касса, где мне следует купить билет, должна называться кассой «для командированных».
* * *
«Эти деньги я взял у него взаимообразно»...
Что это означает? Деньги можно взять «взаймы» и «заимообразно», но «взаимообразно» взять нельзя.