Правильный пацан
Шрифт:
– Как думаешь, – спросил Майн Кампф, – они его разыщут?
«Они» – это самые преданные бойцы организации, ее средний командный состав в количестве 14 человек. Все разбиты на пары, все оснащены мобильными средствами связи и передвижения. Им поручено найти «его» – неизвестного типа, насолившего чеченской диаспоре. Его требуется достать хоть из-под земли, если пленникам дорога жизнь. А она им дорога, очень. По их глубокому убеждению, ничего более ценного на свете вообще никогда не существовало.
Если бы Варяг и
В ходе последней акции, проведенной в столичном подземном переходе, скинхеды имели неосторожность убить человека, при котором находились какие-то очень ценные для чеченской диаспоры документы. Ими-то и завладел неизвестный. Варягу и Майн Кампфу дали ровно 24 часа на то, чтобы разыскать вора и похищенные им бумаги. Уже будучи брошенными в подвал, они объявили общую тревогу по мобильному телефону и теперь лишь могли надеяться на то, что результаты поисков окажутся положительными. В этом случае бойцам было велено немедленно перезвонить по указанному номеру телефона и сообщить, что задание выполнено.
Но хватит ли масла в их бритых головах, чтобы справиться с поручением? Вот вопрос, который мучил вождей организации не меньше, чем шелковый шнурок, протянутый между ними.
– Им надо опросить всех, кто постоянно крутится в этом чертовом переходе, – произнес задумчиво Варяг. – Кто-нибудь что-нибудь обязательно заметил. Как думаешь, сколько времени у нас осталось?
– Если ты думаешь, что у меня глаза на спине и я могу этими глазами посмотреть на часы, то ты глубоко заблуждаешься, – рассудительно ответил Майн Кампф.
Он был довольно начитанным человеком, умел строить правильные фразы и произносить зажигательные речи на митингах. Да только теперь толку от его способностей было мало. Когда находишься в плену у чеченцев, то даже самые умные, самые верные слова не в силах хоть сколько-нибудь облегчить твою участь. Им, диким горцам, совершенно безразлично, что именно говорил Заратустра и по какому поводу. Они мастаки ножичками своими орудовать, это да. В дискуссии с ними вступать не просто бессмысленно, но и опасно.
– У меня вся надежда на Лешего с Вервольфом, – продолжал рассуждать вслух Варяг. – Это они хвастались, что какого-то нерусского в переходе завалили. Мол, припечатали пару раз башкой об стену, и порядок.
– Лучше бы они свои собственные бошки тогда раскроили, – откликнулся Майн Кампф. – С разбегу.
– Могут ведь они вычислить, кто мог взять эту чертову барсетку? – не унимался Варяг. – Плевое дело. Скорее всего это был кто-нибудь из тамошней постоянной публики.
– Или случайный прохожий. Если в барсетке лежали деньги, то он забрал
– Не каркай!
– Ай! Да перестань ты дергаться! У меня яйца уже как у Штрауса.
– У страуса?
– Нет, именно у Штрауса. По этой причине он никогда не танцевал своих зажигательных вальсов.
– Хо-хо-хо! – Это смахивало на истерику.
– Не трясись, говорю! – занервничал Майн Кампф.
– А ты, хо-хо, не смеши.
– Весело? Вот сейчас явятся наши гостеприимные хозяева с кинжалами и целлофановыми паке-тами…
– Не каркай! – вторично предупредил помощника Варяг, но было поздно.
Злорадно визжа несмазанными петлями, поднялась металлическая крышка люка. На перекладину лестницы ступила первая пара ног, за ней вторая, третья…
Все чеченцы расхаживали в серых шерстяных носках. Наверное, подвал размещался под вполне приличным на вид домом, в котором проживало вполне приличное на вид семейство беженцев. Чеченские ребятишки играют с русскими сверстниками, женщины обмениваются с соседками рецептами пирогов, а их мужья режут головы заложникам. Почти идиллия. Но не с точки зрения заложников.
– Нашли? – спросил с надеждой Варяг, когда трое чеченцев заняли свои позиции в подвале.
– Твои гопники, похоже, плохо поняли, что от них требуется, – сказал ему самый старший из чеченцев. Две глубокие поперечные морщины на его щеках походили на шрамы. Вместе с горизонтальной линией губ это напоминало букву «Н». Настоящая Ненависть, Направленная На Неверных.
– Они стараются, – заверил чеченцев Майн Кампф, заискивающе заглядывая им в глаза.
Младшие презрительно цыкнули зубами. Старший покачал головой:
– Нет. Я так думаю, что они пьют пиво и отдыхают. Им плевать, что с их командиров сейчас начнут сдирать кожу.
– Сейчас? – спросил высоким голосом Варяг. – Разве уже прошли сутки?
Чеченцы снисходительно засмеялись:
– Сычаслывые ачасов аны замэчают.
– Наши бойцы обязательно найдут человека, взявшего вашу вещь, – вмешался Майн Кампф. Левая щека у него дергалась, но голос звучал довольно убедительно. – Просто толковых среди них – чуть больше дюжины, остальные только кулаками махать горазды. Вот если бы подключились ваши люди…
Пожилой чеченец ударил непрошеного советчика в лицо и предупредил:
– Не смей говорить, что должны, а что не должны делать воины Аллаха, ты, трусливый пес! Из-за вас мы потеряли важные бумаги и троих наших людей!
Варяг хотел было сказать, что приказа убивать людей у скинхедского воинства не было, но прикусил язык. Потому что один молодой чеченец достал из ножен на ноге кинжал с узким, чуть изогнутым на конце лезвием. Про остроту этого клинка Варягу можно было не рассказывать, он и так видел его в действии. И его сердце ухнуло, как в пропасть, а в висках застучали частые молоточки: «Тук-тук-тук, это твоя погибель пришла!»