Правило двух. С исключениями
Шрифт:
Ситх ухмыльнулся, проведя пальцами по горлу, и нарисованный маг довольно оскалился, сверкнув изогнутыми, как у гадюки, тонкими клыками.
– Удачной охоты и приятного аппетита.
***
Сидящий в массивном, покрытом вычурной резьбой кресле средних лет мужчина небрежно откинул за спину прядь золотых волос, с любопытством уставившись на простое, запечатанное прекрасно известным ему знаком, письмо.
Привычно проверив послание на различного рода неприятные
Недовольно выдохнув, маг посидел пару минут, успокаивая нервы, после чего принялся внимательно перечитывать письмо, отмечая интересные моменты.
– Вот как!
– выдохнул маг, встряхивая головой.
– Как забавно! Проверим...
Холеная рука отбросила послание на стол, сверкнул перстень с гербом. Мужчина выпрямился, демонстрируя армейскую выправку, запахнул роскошный халат, и направился в портретную галлерею. Такие новости следовало обсудить, и немедленно.
*"Mea culpa (рус. моя вина), mea maxima culpa" (рус. моя величайшая вина) - формула покаяния и исповеди в религиозном обряде католиков с XI века.
Интерлюдия. Иллюзия реальности.
25 мая 1977 год.
Голливуд. Кинотеатр "Санрайз".
Публика гомонила, фланируя по холлу и рассматривая афиши, висящие на стенах. Шум заполнял помещения кинотеатра, разбавляя торжественную атмосферу: высоченные потолки, лепка и паркет, красные ковровые дорожки и тяжелые бархатные шторы и заградительные шнуры с золотыми кистями. Кинотеатр выглядел дорого, торжественно и очень пафосно.
Из атмосферы всеобщего веселья и ожидания чуда выбивались слегка бледноватые лица режиссера и съемочной группы в полном составе: никто не знал, как публика отреагирует на представленный их вниманию фильм. Актеры и операторы нервно и немного плоско шутили, скалясь в камеры журналистов, представители кинокомпании сверлили их нечитаемыми взглядами.
И только один человек в толпе мечтательно улыбался, наблюдая это броуновское движение сквозь черные солнцезащитные очки, тихо мурлыкая под нос какую-то торжественную мелодию. Высокий шатен лет тридцати, не больше, на вид, одетый в дорогой, индивидуального кроя костюм, опирающийся на трость, он выглядел несколько неуместно в этой толпе, жаждущей зрелища, но люди не слишком обращали на него внимание, просто проходя мимо.
Стоящий рядом молодой мужчина не старше двадцати пяти, одетый в такой же костюм, который можно было выставлять в витрину с пометкой "Образец английского кроя", вздохнул, несколько раздраженно оглянувшись по сторонам.
– И что я тут делаю...
– процедил он, с неудовольствием сморщив нос. Мужчина постарше хмыкнул.
– Я тебя на привязи не тянул, если не хочешь, то запросто можешь уйти.
– И так и не узнать, из-за чего ты в последние полтора года сам не свой? Нет уж! Я не смогу пропустить
– сверкнул темными глазами брюнет, тряхнув кудрявой гривой. Его спутник тихо рассмеялся.
– Ах, Марволо... ты все так же нетерпелив и любопытен, как в шесть лет!
– Отец!
– простонал брюнет,укоризненно глядя в черные стекла очков. Шатен рассмеялся, откинув с лица прядь цвета шоколада.
– Идем, сын. Пора.
На лице мужчины застыло предвкушение от встречи с давно ожидаемым событием.
***
– Странно...
Отец и сын, хотя никто из людей их так бы не назвал, максимум - братьями, неторопливо шли по бульвару Сансет, наслаждаясь вечерней прохладой и разглядывая вывески и людей.
– Что именно?
– Отец... ведь Вейдер назван Лордом Ситхов не просто так?
– Марволо испытующе посмотрел в глаза отца, скрытые стеклами.
– Джедаи эти... Сила... Все это имеет смысл. Не так ли?
Мужчина рассмеялся и снял очки. В закатных лучах солнца запылали расплавленным золотом нечеловеческие глаза.
– Ты же умный, Марволо...
– прошептал шатен.
– И должен знать - в любой сказке есть рациональное зерно. Та страшная в своей обыденности основа, на которую нарастили красивую маскировку.
Марволо фыркнул, надменно вскинув голову.
– Значит, ты потратил на это деньги потому, что...
– Все мы мечтаем, сын, - Виктор смотрел на небо, легко улыбаясь.
– Все мы мечтаем... и я радуюсь, что могу исполнить свою мечту хоть так, на экране. Но... кто знает, может однажды...
Виктор рассмеялся, раскидывая руки в стороны, и неожиданно подхватив сына под руку, шагнул сквозь пространство.
***
Август, 1983 год.
Голливуд, бульвар Сансет. Кафе.
Маркус раздраженно отбросил стопку скрепленных пружиной листов, покрытых машинописным текстом. Предоставленный ему агентом сценарий ему совершенно не нравился. Все то же самое, ничего нового. Роль Спасителя оказалась для него роковой: она принесла ему богатство, бешеную славу и... огромную проблему.
– Тяжело быть актером одной роли...
– мягкий баритон, наполненный сочувствием, заставил оторвать голову от рук.
– Простите?
– ярко синие глаза вопросительно уставились на незнакомца, непонятно откуда и неизвестно когда приземлившегося за соседний столик.
– Я говорю, что если вы согласитесь на...
– рука незнакомца брезгливо указала на сценарий, шелестящий страницами на ветру, - это... то результат будет такой же, как и в прошлый раз. То есть...
– Никакой, - жестко высказался Маркус. Незнакомец встал и, не спрашивая разрешения, пересел за столик мужчины.