Правило профессионалов
Шрифт:
— Не нужно их дразнить просто так, — возразил «Дронго». Это не в наших интересах.
— Вы думаете только о своих интересах.
— А у меня главный интерес всегда один — чтобы все окружавшие меня люди вернулись домой живыми. Другого я у Бога никогда не прошу.
— Вы верующий?
— Воинствующий безбожник. Но в мечети, храмы, костелы, церкви все равно хожу и, кстати, получаю огромное удовольствие.
— Знаете, — продолжал «Дронго», — это ведь все история культуры, история народов. Неуважительное отношение к религии сродни неуважению своих пред — ков. Мы еще много не знаем, о многом догадываемся. Завтра вы увидите тысячи верующих
— Вы философ, — заметила женщина.
— Нет, просто слишком много повидал на своем веку. Раньше мы считали, что человека можно изменить. Вернее, он изменится под влиянием цивилизации, компьютеров, всевозможной техники, так облегчающей жизнь человеку. Но с течением времени все стали понимать — человек остается человеком. Смешным и сильным, великим и ничтожным. Обратите внимание на нашу делегацию. Там есть и умные, порядочные, действительно толковые ученые, писатели, художники. Есть немало всякой дряни, просто мешающей нормально жить. И, наконец, есть еще больше средних людей, мечтающих о своем счастье, о своей судьбе. Для многих из них понятие счастья даже более относительно, чем для вас. Поставить на ноги детей, дать им образование, воспитание. Чтобы все были живы и здоровы. Вот предел мечтаний многих из них. И уверяю вас, это прекрасные мечты. У них, у, каждого, свой мир, своя сфера общения И они бывают счастливы, а это самое важное.
— Мне понятно, — немного печально ответила женщина, — но такое счастье устраивает не всех. Меня завербовали шесть лет назад. Тогда перестройка была в самом разгаре. Уже разрешались кооперативы. А мы с мужем на двоих получали триста рублей. Он прекрасный человек, но как нам было жить? Первая моя информация была о наших военных заводах. Знаете, еще во времена СССР был такой крупный военный завод.
Она произнесла название.
— А я работала там переводчиком, — продолжала Наиля, — с тех пор мне это понравилось. Чувствуешь себя независимым человеком, самостоятельной личностью. Можешь покупать все, что хочешь, работать где хочешь, вести себя как хочешь. Это почти счастье. Вы не находите?
— У каждого свое, — немного уклончиво ответил «Дронго», — получается, что в бывшем СССР вы изменили родине.
— Пустой звук, — возразила женщина, — что такое ваша родина. Камчатка тоже моя родина? Или земля Франца-Иосифа? Разве я изменила своему городу, своим родным людям? У нас была огромная империя и я только способствовала ее распаду.
— Не обижайтесь, — возразил «Дронго», — но я с вами не согласен. Сейчас в нашем городе все стали патриотами. Рассказывают о борьбе с прежним режимом. Но это только громкие слова. Парадоксы истории непредсказуемы. Получается, что человек, всю свою жизнь защищавший интересы своей страны в КГБ, ныне становится автоматически предателем своей нации и отщепенцем. Хотя работал не стукачом в родной конторе, а, скажем, воевал в Мозамбике или Афганистане. А вот другой, предающий интересы своей страны, своего дома, места, где он жил, становится героем. Простите меня, я этого понять не могу.
— По-вашему, я предатель? — гневно спросила Наиля.
— Если честно, то да. Меня так воспитывали.
— А вы, бывший коммунист и офицер КГБ, значит, честный человек, Сколько несчастий принесли ваша Коммунистическая партия и ваш КГБ нашему народу, сколько загубила людей. И после всего этого вы смеете говорить мне такие вещи, — запальчиво произнесла женщина.
— Во-первых,
— Вы только подтверждаете мои слова. Прибалтика как раз вышла из состава СНГ и никогда туда не вернется.
— Мы говорили о людях, — возразил «Дронго», разве можно обвинять латышских стрелков, что они поверили в революцию. Или литовских большевиков, боровшихся с фашистской диктатурой. Люди попадают под догмы идеологии, становятся ее узниками и это действительно трагедия. Но во все времена человека, работавшего против своей страны, называли предателем, а помогавшего ей — патриотом. Иного просто не дано. Несколько минут они прошагали в молчании.
— Жарко, — наконец сказала Наиля, — давайте повернем.
— Вы простите меня, я, кажется, увлекся, — извинился «Дронго», сейчас говорить об этом глупо. Мы оба живем ныне в независимом свободном государстве и можем сами выбирать, на кого хотим работать. Тем более, что данная работа не направлена конкретно против нашей страны и нашего народа. Здесь я с вами согласен.
— Вы сложный человек, — медленно сказала женщина, — а почему вы не были офицером. Это правда?
— Да. Я всегда был экспертом специального комитета ООН. Мы работали в контакте с «Интерполом» против мафии. Но в последние годы КГБ все чаще стал просить оказать им ту или иную любезность, и я всегда помогал их сотрудникам, не отказывая в помощи.
— А вы не боитесь, — спросила вдруг женщина, взглянув на него искоса, — если «Волк» обнаружит вас раньше и убьет.
— Не боюсь, — он пожал плечами, — я знал на что иду. Значит, у меня такая судьба. В конце-концов умереть в Багдаде — это так романтично.
— Не знаю, — поежилась женщина, — мне кажется, это так глупо.
Потом они долго шли молча, почти не разговаривая. У лифта они прощались.
— Спокойной ночи, — улыбнулась женщина, — это была удивительная ночь.
— Мы теперь почти родные, — пошутил «Дронго», — все равно все ваши вздохи записаны на пленку. Это уже документ.
— Не уверена, — засмеялась женщина, — я включала скэллер. Слышать они могли, а вот записать — вряд ли. Представляете их разочарование?
И она весело подмигнула ему.
IX
Уже рано утром он трижды пытался дозвониться до Нури-ад-Дуруби, но телефон упрямо молчал. Ждать больше не имело смысла. Он спустился вниз и, выйдя на улицу, сел в один из многочисленных автобусов, уже стоявших перед гостиницей. Иракская сторона выделила специальные скоростные автобусы для предполагаемой поездки в Кербелу.
Ирвинг сел в другую машину. Наиля оказалась вообще в автобусе, где ехали румынские ученые. Колонна автобусов, сопровождаемая полицейскими машинами, довольно быстро выстроилась в линию и, набирая скорость, помчалась по шоссе.
Вокруг стояли двухэтажные дома, словно перевернутые башенками вверх. По краям дороги росли пальмы Цветущая на них хурма заменяла местным жителям не только сладости, но зачастую и муку.
Испуганные арабы выстраивались у дверей своих домов наблюдая за этой величественной процессией.