Правило Рори
Шрифт:
Рори млел в воде, обгладывая курицу, швырял кости прямо в ванну, наблюдая, как обглоданные ошметки опускаются на дно. Вода искажала очертания тела, и сам Рори, разглядывая свои бедра и мощные икры, толстенные, будто слоновьи, изумлялся: ну и ножищи!
Он едва не заснул в ванне, сморило, и только улыбающаяся физиономия Тревора Экклза, привидевшаяся в запотевшем зеркале, вырвала Рори из дремы.
Тревор Экклз! В жизни Рори Инча все замыкалось на этом человеке. Рори никого не боялся, не боялся он и Экклза, но он знал, что Экклз, если захочет, уничтожит Рори одним кивком. Не считаться с Экклзом глупо.
В полночь Рори крутился на широченной кровати, завернувшись
Сон навалился внезапно, будто задернули шторы или опустили жалюзи. Проснулся Рори в шесть, побрел в ванну. В дырке слива забились куриные кости. Рори опустился на край ванны, выгреб со дна пригоршню костей. Когда ему предстояло нечто важное, не ел с утра, только пил воду большими глотками из пивной кружки.
Снова зарядил дождь. Рори надел клетчатый пиджак с замшевыми налокотниками, черные брюки и черные ботинки с утиным носом, галстук решил не повязывать. Отправился пешком в плаще с поднятым воротником, раздеваться не станет, а будет сидеть и взирать, как струйки воды стекают на ковер кабинета Экклза, зная, что хозяину неприятно и что Экклз стерпит, смолчит: когда наклевывается работа по профилю Инча, Экклз становится особенно предупредителен с Рори.
Поезд надземки вырвался как из ада, обдавая запахами перегретого металла и горелой резины. Приклеенные к стеклам вагонов фигурки казались неживыми. Между колесами и рельсами взвивались фонтанчики искр. Квадратный человек с мощными плечами шел под эстакадой надземки, соединяющей вокзал и торговый центр. По низко надвинутой шляпе, по сутулости, по тому, что пальцы, сжатые в кулак, почти не выглядывали из длинных рукавов, по уныло обвисшим и вяло шевелящимся полам плаща видно было, что человек, над головой которого грохочут обшарпанные вагоны, испытывает крайнее напряжение.
В двух кварталах от вокзала и торгового центра за столом удобно расположился другой человек, поражавший безмятежностью, но не от недостатка ума или утраты инстинкта самосохранения, а по причине умения владеть собой – такие пользуются покоем, оплаченным годами чудовищных перегрузок. Другой человек лишь казался безмятежным, научившись виртуозно скрывать истинные чувства.
На противоположном конце города – более часа езды на автомобиле – третий человек совершенно не подозревал, что вскоре двое первых вступят в сговор относительно его судьбы.
Другой человек – мистер Экклз – гладил конверт, в котором было все необходимое для объяснений с квадратным человеком – Инчем. Точно такой же конверт уже был отправлен по адресу Рори, как раз с таким расчетом, чтобы оказаться в почтовом ящике получателя сегодня к полудню.
Третий человек – Найджел Сэйерс – ввинчивал лампочку в патрон. Если девочка умрет, тогда… Он слишком сильно сжал руку, стекло треснуло, Найджел Сэйерс увидел кровь на ладони.
Рори замер, грохот надземки выворачивал душу. На плащ осела пыль, просыпался песок. Рори остановился вовсе не для того, чтобы отряхнуться, хотел представить, чем сейчас занят Тревор Экклз: наверное, гладит конверт или держит его за угол двумя пальцами.
Тревор Экклз посмотрел на часы – без двенадцати десять, он знал,
Найджел Сэйерс смазал ладонь йодом, сгреб в совок осколки стекла, затем достал пылесос и несколько раз тщательно прошелся по участку ковра под люстрой.
Без пяти десять. Тревор Экклз давно не получал такого выгодного предложения. Он ничего не говорил исполнителям относительно заказчиков и не объяснял. Люди Экклза были никому не известны, сам он никогда не привлекал ничьего внимания: анонимность его услуг, анонимность его существования, анонимность его служащих плюс умение отлично выполнять свою работу – как раз и были товаром фирмы Экклза.
Без трех десять Рори Инч уже видел фасад спрятанного в глубине двора трехэтажного особняка. Рори знал, что через минуту окажется в секторе обзора телекамер, скрытно установленных над козырьком особняка и на его крыше, и далее, пока Рори будет шагать к лифту, а затем по коридору к кабинету Тревора Экклза, хозяин особняка будет неотступно следить за ним. Систему предварительного обзора Тревор ввел в основном в расчете на заказчиков или их доверенных, чтобы заранее оценить, с кем предстоит иметь дело, доверяясь предварительно собранным данным, но более всего стараясь использовать свою недюжинную проницательность.
Сотрудников фирмы Тревор также любил понаблюдать, особенно перед тем, как поручал им очередное дело. Он знал, что о скрытых камерах известно многим, во всяком случае ветеранам вроде Рори Инча, и все же каждый раз Тревор Экклз не лишал себя этого удовольствия. И сейчас он увидел куст сирени и посыпанную гравием дорожку, ведущую к массивной резной двери особняка, и даже попытался определить камешек, который первым тронет носок ботинка Инча.
Рори распрямил плечи, лихо заломил шляпу и, придав лицу выражение, которое в фирме называли единица и много-много нулей, направился к двери.
Ошибся! Экклз поставил на овальный белый камень, напоминающий яйцо. Первым под ноги Инчу попался совсем другой – красный, щербатый. Тревор Экклз осмотрел Рори с головы до пят, а затем переключил камеру на крупный план: выражение глаз Инча ускользало от камеры, зато отчетливо серели мешки под глазами, гладко блестели выбритые щеки. «Все, как всегда, – подумал Тревор, – настораживающих изменений незаметно: Рори могуч, подтянут, уверенно медлителен, медные волосы расчесаны на пробор, промыты и, похоже, уложены феном». Тревор дотронулся до жидкой челки, сбегающей на лоб. Он привержен одной и той же прическе лет с тринадцати, да и сам не изменился с тех пор, как однажды ему – не вспомнить где, на свалке или в притоне, – пришла в голову на удивление простая мысль: или ты или тебя, остальное гарнир к блюду.
Экклз упрятал костыли за ширму, затянутую вышитым вручную японским шелком. Тревор делал вид, что стесняется костылей: о том, с каким трудом он передвигается, знали все.
В вазах по краям стола белели живые лотосы, как и предполагал Рори Инч. Экклз упрятал конверт в ящик в расчете достать его в самом конце беседы и между прочим сунуть Рори.
Все дело в конверте, в нем и заключалась предстоящая Инчу работа.
Рори вступил в квадратный холл с инкрустированным мраморным полом: чистота, в канделябрах удлиненные лампы-свечи, дежурный за столом бесстрастен и вежлив. Рори замер перед столом дежурного, документы предъявлять не требовалось, их и не было, дежурные знали всех в лицо, но считалось негласно принятым останавливаться перед каждым дежурным – любым из трех, кому доверяли холл первого этажа фирмы Экклза.