Правитель империи
Шрифт:
У девушки-секретаря консульского отдела есть ответы на все вопросы: «Заполните анкету в трех экземплярах… Приложите шесть фотокарточек… Международный медицинский сертификат с отметками о прививках холеры и оспы… Туристская путевка приобретается в „Интуристе“… Коммерческими сделками занимается торгпредство… Преподавание русского языка ведется в культурном отделе…»
Не может секретарь ответить лишь вот этому изможденному человеку, который, дождавшись, когда уйдут все посетители, неслышно подходит к ее окошку, почти безнадежно, тихим голосом говорит: «Семья — десять человек. Голодаем второй год.
Идут сотни людей. Коммерсанты и журналисты. Политики и «святые». Рабочие и писатели. Промышленники и монахи. Коммунисты и фашисты. Бескорыстные идеалисты и замаскированные шпионы. С требованиями и предложениями. Просьбами и советами. Хулой и поздравлениями. Планами спасения человечества и мелкими провокациями.
Ежедневная почта на час-два заполняет вестибюль первого этажа. газеты и журналы — со всех концов Индии, всего мира поступают грузовиками. Письма — мешками. Телеграммы — пачками. К восьми утра «кормушка» забита битком. Советники, секретари, атташе, стажеры опорожняют свои ящики с поступившей корреспонденцией. Расходятся по кабинетам. Склоняются над столами. Отвечают на «входящие». Составляют «исходящие». Слушают телефонные вызовы. Звонят сами. Пишут справки. очерки. Статьи. Отчеты. Заключения. Предложения. Аннотируют. Анализируют. Принимают посетителей. На самых разных уровнях. Сотни посетителей. Ездят в министерства и ведомства. В командировки. Ближние. И дальние. В сотни мест.
Работают. Работают. Работают. До седьмого пота.
И посольство.
И торгпредство.
И аппарат экономического советника.
И военный атташе.
И информационный отдел.
И культурный.
И корреспонденты газет.
И радио.
И миссия Красного креста и полумесяца.
И аэрофлот…
А еще — советские специалисты на десятках строек. Преподаватели в университетах. Колледжах. Аспиранты. Студенты. Генеральные консульства в Калькутте, Бомбее, Мадрасе с их аппаратами. Представительства Морфлота. Подвижные станции по ремонту многих тысяч советских сельскохозяйственных машин…
Картенев разбирал полученную только что почту, когда Семен Гаврилович Раздеев пригласил его к себе. Не как обычно через дежурного. Не по телефону. Спустился на первый этаж, заглянул в дверь: «Приветствую, Виктор Андреевич! Не зайдешь ко мне на минутку?»
Поначалу разговор шел пустой. «Светский», — мысленно охарактеризовал его Виктор. Как климат? Не нужна ли в чем помощь? Что пишет жена? «Дело бы Раздеев говорил скорее… Некогда мне!..»
— Ты Раттака как, хорошо знаешь? — спросил наконец Раздеев Виктора.
— Из «Хир энд дер»?
— Ну да…
— Знаю. Постольку-поскольку. А что?
— Статейку его последнюю читал о рабском труде в Бхилаи?
— Читал.
— Ну, и что ты думаешь по этому поводу?
— Что я думаю! Очередное злобное вранье. Вот что я думаю.
— Я не о том, — Раздеев досадливо поморщился. — Делать что думаешь? Ты же, как-никак, пресс-атташе Советского посольства в Дели. Посол рвет и мечет. Скоро прилетит правительственная делегация, а тут — такой пассаж! По Бенедиктову выстрел, в упор. Думаю, не сегодня-завтра он призовет нас с тобой пред свои светлые очи. «Доложите, друзья мои, что вы предприняли для пресечения клеветы?» И что мы доложим его превосходительству?
— Не знаю, — помолчав, ответил Виктор.
— А все-таки?
— Не дашь же Раттаку в морду при всем честном народе? пробормотал он. — А стоило бы…
— И стоило бы, да не дашь — это верно, — Раздеев засмеялся. Деланно. — А ты не думал о публикации опровержения?
— Вступать нам на страницах печати в полемику с этой желтой газетенкой?
— Зачем «в полемику»? И почему «нам»? И кто сказал: «на страницах печати»?
— А тогда как же?
Семен Гаврилович закурил, прошелся по комнате:
— Надо встретиться с Раттаком и убедить его опубликовать опровержение в его же «Хир энд дер». И от имени его же собственного корреспондента, Раздеев победно стукнул кулаком по столу, словно на нем уже лежал свеженький номер газеты с опровержением.
Виктор покачал головой.
— Никогда Раттак не пойдет на это!
— Почему?
— Хотя бы потому, что он потребует, чтобы ему дали возможность ознакомиться со стенограммой выступления посла на совещании в Бхилаи. Но ведь стенограммы-то никто не вел…
— Да, посол выступал экспромтом, — согласился Раздеев.
— И еще вот что, — продолжал Виктор. — Раттак станет вымогать деньги за публикацию опровержения — в любом случае. И деньги немалые. Так?
Раздеев помолчал. Щелкнул пальцами, видимо придя к какому-то решению:
— Э, ладно! Где наша не пропадала… Встречайся с Раттаком, да побыстрее. Скажем, Завтра. Потолкуй с ним. Тогда и решим, что делать. А то занимаемся гаданием на кофейной гуще. Действуй!
Виктор пригласил Раттака на ленч. Пригласил и Раджана. С ним он будет чувствовать себя увереннее во время встречи с владельцем «Хир энд дер».
К часу дня шоколадного цвета «крайслер» Раттака уже запарковался на внешней стоянке у советского посольства. Раджан, которого Раттак прихватил по пути, шел впереди. Раттак, озираясь по сторонам, не спеша следовал за ним. Еще бы! Чрезвычайный и полномочный представитель самой «правдивой» газеты Индии, «непримиримой воительницы за справедливость» — в сердце русского сеттльмента в Дел. Аккуратные двухэтажные дома. Веселые цветники. Подстриженные деревца и кусты. На бетонных дорожках — ни окурка, ни клочка бумаги. Теннисные корты. Волейбольные площадки. Гигант-бассейн. Фонтаны. Фонтаны. Просторный кинотеатр. Магазинчики. Похоже, что эти «россы» решили обосноваться здесь капитально.
Квартира Картенева находилась на втором этаже. Едва Раджан нажал кнопку звонка, как дверь с мягким звоном сигнального колокольчика отворилась. На площадке стоял хозяин в цветастом переднике, надетом поверх светлого костюма.
— Здравствуйте, господа. Руки не подаю — измазался в майонезе! Виктор отошел в сторону, пропуская гостей, и добавил: — Со столовой не успел договориться, сам сэндвичи сооружаю!..
— Хор-рошо быть холостяком! — Раттак быстро прошел в гостиную, из нее — в спальню, вернулся в гостиную. Широко раскинул в стороны руки. Хорошо! — повторил он: — Пусть ненадолго, но — сам себе хозяин! Хорошо!