Правитель Пустоты. Цветок пустыни
Шрифт:
— Дай-ка взглянуть, — профессор ближе подошел к указателю. — Любопытно. Это надпись на дореформенном языке Залмар-Афи. Интересно, как она оказалась на краю пустынь Асвен?
— Ты можешь понять, что тут напишется? — спросил Манс, услышавший слова своего друга.
— Хм. Это не так легко! До того как в человеческом государстве ввели официальный единый язык, у нас было распространено множество наречий и диалектов. В каждом регионе люди говорили по-своему. Позднее историки все их объединили под общим названием «дореформенный язык», но большинство сведений и книг оказались уничтожены за тысячу
— Так ты знаешь все же этот язык? Но откуда? Если ты сам сказал, что уже тысяча лет прошла, и вся информация о нем стерта? — недоумевала Лантея, пока Манс пытался объяснить остальным спутникам суть их неожиданной находки. — И, выходит, этой надписи правда тысяча лет?!
— Или даже больше. Реформу провели почти 1200 лет назад. Это удивительно… Это же может оказаться настоящим открытием! — преподаватель ликовал, не отрывая взгляд от столба и уже извлекая из своей сумки клочок бумаги и грифель. — Я профессор истории, Тея, не забывай. Немного с дореформенным языком я знаком, несколько его диалектов даже преподавал. Хотя часть таблички перевести не смогу… Здесь использованы слова из разных регионов, как в шифре.
Ашарх увлеченно принялся писать, иногда ковыряя ногтем табличку и многозначительно хмыкая. Остальные члены группы решили ему не мешать и встали чуть поодаль, неспешно беседуя. Через четверть часа мужчина представил на суд своих спутников полученный результат.
— … конец … странник … … прибежище … … … восток пять … … … скала … … головы … укажет … носом … … сто … … найдешь дом, — громко и четко зачитал Аш, делая паузы на местах, где он не сумел перевести отдельные слова. Все внимательно выслушали перевод Лантеи.
— Я ничего не понял, — честно и искренне признался Манс, многие поддержали его кивками.
— Аш, судя по этим точкам, — Лантея указала пальцем в листок, который профессор сжимал в руках. — Тут больше слов, которых ты не знаешь, чем переведенных.
— А что ты от меня хотела? — хмуро спросил преподаватель. — Я предупреждал, что мои познания дореформенного неидеальны. А вообще, такое ощущение, что это одна из нескольких табличек. Думаю, в пустынях есть еще такие, и все они ведут к какому-то конкретному месту.
— С таким перевод мы не сможем его найти, — подвел итог Манс.
— И ты предлагаешь просто уехать? Но ведь это же настоящая находка! Если мы отыщем этот дом, о котором тут говорится, то можем сделать археологическое открытие! — твердил Ашарх.
Профессора долго пытались убедить в том, что бесполезно тратить массу времени на поиски какого-то древнего дома в пустынях, которого уже давно могло не существовать. Он упрямо стоял на своем, пока даже Оцарио, сперва заинтересованный шансом отыскать старинные реликвии, не принял сторону большинства. Аш потерпел поражение, он злой и раздосадованный вернулся к сольпуге и забрался на нее, все еще продолжая смотреть в свои записи, куда он подробно перерисовал все символы со старинной таблички на стволе пальмы.
Группа отправилась в прежнем направлении. Все жалостливо оборачивались на преподавателя, одиноко ехавшего позади колонны и не отрывающего взгляд от свитка. На попытки заговорить с ним он не реагировал. Хетай-ра быстро надоело такое поведение, поэтому они оставили профессора наедине с его мыслями. И в конце концов отряд даже не заметил, как паук вместе с их спутником остался далеко позади. А Ашарх и сам не следил за сольпугой, позволяя ей самостоятельно идти за собратьями. Он не обратил внимания на то, что отстал, пока животное не встало на месте.
В этот момент мужчина оторвал глаза от строчек таинственной загадки и с удивлением понял, что он совершенно один. На его счастье, погода стояла безветренная, поэтому следы ушедшего вперед отряда были четко видны на песке. Аш тронул поводья, посылая паука дальше, но вдруг его взгляд остановился на небольшом возвышении. Это была выщербленная ветром гора, наполовину поглощенная дюнами, на вершине которой камни песчаника образовали фигуру.
Сперва профессор даже не поверил своим глазам: сложенные булыжники с определенного ракурса совершенно точно казались человеческим профилем. Смысл таинственной фразы о «скале-голове», пусть даже с некоторыми пропущенными словами, прояснился для Ашарха. Он решительно дернул поводья, вынуждая сольпугу повернуть налево. Если все это оказалось правдой, то, судя по надписи, дальше следовало идти по направлению носа. Преподаватель совершенно забыл об ушедших далеко вперед спутниках. Теперь разгадка находилась слишком близко, чтобы он мог позволить ей ускользнуть из его рук.
Числа, упомянутые на табличке, по мнению Аша, должны были обозначать расстояние до основных отметок. От столба группа не проехала и полкилометра. Учитывая это, профессор предположил, что расстояние записано в шагах. Это значило, что всего метров сто отделяли его от желанной находки. Однако, когда мужчина перебрался через очередную дюну, и его взгляду предстал тот же пейзаж, что можно было узреть в любой точке пустынь Асвен, он усомнился в своих умозаключениях. Никакого дома не было видно даже рядом.
Преподаватель слез с сольпуги и повел ее на поводу. Он внимательно осматривал песок, надеясь отыскать еще один указательный столб или спрятанный камень, но поверхность казалась идеальной. В это мгновение его взгляд зацепился невдалеке за странные небольшие воронки, темнеющие в песке. Ашарх устремился к ним, даже не задумавшись о возможной опасности или угрозе, но внезапно под его сапогами раздался отчетливый хруст, не предвещающий ничего хорошего. А после мужчина почувствовал, как почва быстро уходит у него из-под ног. Когда профессор уже падал в неизвестность, от страха он разжал руку, выпуская повод сольпуги. Тяжелый удар головой об пол выключил его сознание словно по щелчку пальцев.
— Аш! Аш! Тьма! Ты там?! — надрывался голос Лантеи где-то далеко наверху. Ашарх лежал на холодном каменном полу, его глаза были закрыты, а голова разрывалась от чудовищной боли. Он долго приходил в себя, но сил, чтобы распахнуть веки и откликнуться на зов подруги, так и не нашел. Слышалось шуршание песка, взволнованные голоса хетай-ра и где-то очень далеко под песком кто-то вне себя от ярости постоянно выкрикивал одно-единственное слово.
— Голод! — эхо разносилось по пустым коридорам, въедалось в стены и пропитывало воздух.