Правитель Пустоты. Цветок пустыни
Шрифт:
— Тогда мне удивительно вдвойне, почему она не поддержала меня на Совете…
— Но разве она выступила против вас, Лантея? — вопросительно изогнул белую бровь Оцарио.
— Не выступила, но и не отдала свой голос мне. Все говорили о ней, как о прогрессивной женщине с широкими взглядами, но по итогу мои идеи о поверхности и развитии торговых отношений ее не вдохновили, — девушка удобнее устроилась на сольпуге, подобрав ноги. Животное вело себя мирно, поэтому и не нуждалось в пришпоривании.
— Иногда вовремя замолчать ценнее, чем сказать тысячу добрых слов, — поделился мудростью мужчина,
— Вы хотите сказать, что она сделала это специально?
— Итоговое решение всегда выносит матриарх Первого Бархана. Предположим, что моя матушка любезно бы вас поддержала на Совете, тогда, если не ошибаюсь, в вашу пользу было бы два голоса из трех. Казалось, это однозначная победа? Но Иамес ни за что бы не допустила подобного. Как может она принять ту же сторону, что и главная возмутительница спокойствия в Барханах?! Поэтому, чисто объективно, Иамес бы встала на сторону Мерионы или и вовсе вынесла обвинительный вердикт для вас обеих.
— Судя по всему, подобные прецеденты уже были? — проницательно заметила Лантея.
— И далеко не один раз, — серьезно кивнул Оцарио, приставляя ко лбу ладонь козырьком и вглядываясь в безмолвный океан желтого песка. — Так что, поверьте мне, как хетай-ра, который знает ее не первый десяток лет, Васпия понимала, что делает.
— Почему тогда она не осудила меня, чтобы Иамес несомненно выбрала иную сторону?
— В арсенале ее орудий никогда не было лжи, — уверенно ответил мужчина.
— Это признак достойной правительницы, — с уважением протянула Лантея, очарованная сыновьей преданностью Оцарио. Если к Васпии так относились все ее дети, то она была счастливицей.
По бархатным дюнам караван ступал медленно, сначала разбившись на пары всадников, а после растянувшись в длинную шеренгу по одному. Раскаленный воздух к полудню жидким железом наполнял легкие, к нему постепенно примешивалась мелкая песочная пыль, оседавшая на вещах. Как только поднимался ветер, невесомые песчинки проникали под одежду и закрывающую лицо ткань, оказываясь в носу и глазах. Каждый из путников вылавливал изо рта скрипящие на зубах крупинки, чтобы через несколько минут вновь обнаружить там вездесущий песок.
В какой-то момент алеющий силуэт солнца неторопливо опустился за линию горизонта, и пустыни практически мгновенно остыли, словно налетел холодный северный ветер и за несколько минут выдул из них тепло. Только что все посольство хетай-ра изнывало от удушающей жары, как уже путешественники потянулись к своим сумкам в поисках теплой одежды. Ашарх, кутавшийся в толстый плащ, невольно подумал, что примерно так же зябко бывает в Залмар-Афи в середине осени, когда по утрам уже замерзает трава, хотя о первом снеге еще нет и речи.
В сумерках караван остановился на ночевку, расположившись у подножия высокой дюны. Сольпугам было бесполезно связывать лапы, поэтому Виек создал из песка крепкий столб, уходящий своим основанием глубоко вниз, и к нему привязали всех животных. Для замерзших путников опытные солдаты сотворили круглый монолитный стол, вокруг которого расположилась узкая неглубокая траншея. Хетай-ра садились на край и опускали вниз ноги. За счет магии вся конструкция была сильно нагрета: поверх клали шкуры, чтобы тепло дольше оставалось там. Таким образом, можно было отужинать, не боясь ночного холода пустынь.
— Признаться, сегодня за весь день во рту у меня побывала только горсть песка, — жалостливо проговорил Оцарио, как только отогрелся у стола. Его слабым мычанием поддержал Манс, который закутался в несколько слоев одежды, но его нос все равно алел из-под капюшона.
— Еды в достатке, — Лантея распотрошила сумки, извлекая на свет сушеную рыбу, холодные лепешки и брикеты мха. — Но если по пути будет возможность, то стоит поохотиться.
Запасы продовольствия быстро разошлись по рукам, кто-то подогрел на столе лепешки, и восхитительный горьковатый запах сдобы из лишайниковой муки наполнил воздух вокруг.
— Это вряд ли получится, — ответила Лантее Эрмина, сосредоточенно грызущая сухой мох. — Мелкую живность вроде ящериц и скорпионов сольпуги обнаружат и поймают быстрее нас, а крупная дичь успеет убежать. У нас большая группа, этот шум отпугнет диких бородавочников и хохлаток. Но если надо, я могу как-нибудь одна сходить на охоту, мне не впервой.
После ужина все так и остались сидеть у стола, никому не хотелось выбираться из-под шкур, где ноги блаженствовали в живительном тепле. Виек неторопливо что-то рисовал на небольшом свитке пергамента, его жена медитативно водила оселком из песчаника по лезвию своего костяного меча. Лантея, лежа на спине и укрывшись шкурами до самых глаз, изучала темное небо, переливающееся яркими бриллиантами звезд.
— Я совсем забыл, каким удивительно красивым бывает ночное небо на поверхности, — негромко сказал Манс на изегоне, заметив отрешенный взгляд сестры рядом.
— Да, оно сегодня такое чистое, — тихо откликнулась девушка. — Волшебное.
— Мне рассказывали, что именно в такие спокойные звездные ночи волшебство и случается, когда его особенно ждут, — еле слышно проговорил Оцарио, который лежал на боку, опершись на локоть. На мужчину сразу же устремилось несколько пар любопытных глаз, на что он, удовлетворенный произведенным эффектом, хмыкнул и через пару секунд продолжил. — Ходят легенды, что с полуночи и до рассвета в пустынях можно встретить парящий над песком стеклянный дворец. Он появляется лишь в ночи, подобные этой, когда звездный свет являет миру его прозрачные грани, не видные днем. Слышали о таком?
Кто-то отрицательно помотал головой, Эрмина неопределенно фыркнула, откладывая меч в сторону. Профессор, нутром почувствовав, что группа говорит о чем-то интересном, дернул Манса за рукав, требуя перевода. Юноша принялся шептать на ухо другу пересказ на залмарском.
— Говорят, что этот дворец принадлежит богине, в нем она живет и путешествует по пустыням. Увидеть его могут лишь истинно смелые. Но зато тот, кто наберется храбрости и зайдет внутрь стеклянных палат, удостоится милости собственными глазами узреть Эван’Лин и попросить ее о чем угодно. Вот только те, кто не покинут дворец до первого солнечного луча, станут вечными его пленниками, исчезнув с рассветом. Будут они до скончания веков прислуживать богине без возможности вновь обрести плоть и выйти из стеклянного чертога.