Правитель Пустоты. Цветок пустыни

Маркелова Софья

— Ладно. Уговорил. Но ты тогда натаскаешь воды.

Профессор сдержал широкую победную улыбку, ограничившись довольным фырканьем. Он поднял мальчика на руки под пристальным взглядом спутницы. Парень тихо застонал, так и не приходя в себя. Ашарх нес его аккуратно, как хрупкую вазу, а Лантея поддерживала обожженные ноги. В сарае ребенка опустили на плащ хетай-ра, брошенный поверх кучи соломы. Лошадь безучастно посмотрела на нового соседа и тихим ржанием обратила на себя внимание Ашарха.

— Сейчас, дорогая. Дай мне пять минут, я принесу воды, — мужчина

говорил это так, словно для него было совершенно нормальным общаться с животными.

Профессор скинул свой кафтан, засучил рукава и подобрал пару рассохшихся ведер, приютившихся в углу сарая, где лежало много всякого мусора. Аш носил воду из центрального деревенского колодца, пока девушка освобождала не приходящего в сознание ребенка от одежды, отмывала от копоти его неповрежденные части тела и пыталась влить в рот хоть пару капель жидкости.

Совсем скоро окончательно стемнело. Ашарх развел костер рядом с их убежищем, чтобы вскипятить воду для раненого и приготовить ужин. В сарае он зажег несколько свечей, которые лежали на дне его сумки еще с самого Италана. При слабом свечном свете Лантея пыталась сделать все, что было в ее силах. Она неумело вправила кость и наложила шину, хотя сомневалась до последнего, так как, по ее словам, она это делала всего лишь второй раз в жизни.

С ожогами дело обстояло сложнее: к ним прикипели куски одежды, которые даже после размачивания в воде не отставали. Лантея с тяжелым сердцем сказала, что их придется срывать. Намертво прилипшая ткань поддалась далеко не сразу, посередине процесса от боли бедный парень пришел в себя. Но состояние его продолжало быть тяжелым: он не понимал ничего и лишь кричал, пока снова не провалился в небытие. Ашарх только успел дать ему напиться.

Практически до самого утра пара занималась мальчиком. К рассвету обессилены были все: накормленная и напоенная бурая лошадка, которой дали кличку Корица, дремала на животе, подобрав под себя усталые ноги; Лантея уже чисто машинально продолжала обтирать лицо мальчика влажной тряпкой и вливать в него по капле теплый отвар каждый час. Аш же сидел у входа, вытянув ноги к угасающему костру и прикрыв глаза от усталости: сегодня он натаскал ведер с водой больше, чем за последние десять лет жизни.

Только когда солнце протянуло над горизонтом свои первые лучи, парень через силу поднял веки, чем вызвал удивленный писк не ожидавшей этого Лантеи. Мальчик долго водил воспаленными глазами по сараю и лицам, склонившимся над ним, его губы слегка шевелились.

— Тея, ему нужно дать поесть, — профессор вложил в руки застывшей девушки миску с чуть теплой кашей, к которой так никто и не притронулся.

Аш держал голову ребенка, пока хетай-ра небольшими порциями пыталась засунуть еду в рот больного. Через четверть часа парень, наконец, стал смотреть осмысленнее и послушнее проглатывать кашу. К концу миски он уже сказал свои первые сиплые слова.

— Пить… Пить.

Лантея сразу же протянула кружку с отваром и помогла из нее напиться. Мальчик сделал всего пару глотков, а потом неожиданно заплакал.

— Что такое? Почему ты плачешь? — девушка обеспокоенно пощупала лоб раненого.

— Боль. но, — прошептал ребенок, кусая губы.

— Потерпи, парень, — Аш поправил одеяло, которым было укрыто туловище больного. — Как твое имя?

— Витим.

— Не бойся, Витим. Самое страшное позади. Ты жив, а раны скоро заживут, — уверенно сказал мужчина, чем заслужил благодарный взгляд Лантеи.

— Я… Я знаю, кто поджег деревню, — невнятно произнес мальчик, прикрывая глаза. — Мне надо в Зинагар. Там дядя. Я должен рассказать… Помогите мне…

— Конечно, Витим, мы тебе поможем, — быстро ответила хетай-ра, но ребенок уже провалился в сон. Она аккуратно уложила его обратно на плащ.

— Как интересно, — пробормотал Ашарх позевывая и потягиваясь. — Значит, деревню подожгли намеренно. Неужели он единственный выживший?

— Не знаю. Я так устала, что уже ничего не знаю. Кроме того, что чудовищно хочу спать.

Лантея помассировала виски и погасила огарки свеч — солнце уже давно встало. Путники решили наконец лечь спать. Мальчик крепко заснул, а все, что они могли сделать для него, они уже сделали. Ашарх упал прямо на солому у стены, накрывшись лишь сброшенным кафтаном. Лантея еще поклевала носом над парнем, следя за его дыханием, а потом и сама заснула рядом, свернувшись в калачик.

Хетай-ра проснулась уже ближе к полудню. Ашарх спал тяжелым сном, глаза его ввалились, под ними были темные круги, грудь вздымалась редко. Девушка отдернула протянутую было руку — она решилась дать спутнику отдохнуть еще хотя бы час. В конце концов, он это заслужил, ведь сдержал свое слово и помогал всю ночь напролет. Лантея посмотрела на больного мальчика, — судя по положению его тела, он так ни разу больше и не приходил в себя.

Когда вечером хетай-ра смыла слой копоти с ребенка, то под ним оказался светловолосый парень с круглыми щеками, усыпанными веснушками. Брови и ресницы его сгорели, а волосы завились в мелкие кудри. Витим теперь выглядел гораздо лучше — на его лице появился легкий румянец, но когда девушка посмотрела на ноги, то сердце ее сжалось. Ожоги не заживали: несколько крупных пузырей лопнули, обнажив пораженную плоть, которая не подсыхала, — она была покрыта мутной жидкостью. Мальчику нужен был лекарь как можно скорее.

Лантея заново разожгла костер, подогрела вчерашнюю кашу и лишь тогда разбудила профессора. Полноценно он не отдохнул, но был весьма благодарен за завтрак. Перекусив, путники стали думать над тем, как перевозить мальчика. В деревне не нашлось ни одной целой повозки, огонь повредил почти все. Однако Ашарху удалось удивить Лантею: он сумел соорудить из пары целых колес и нескольких деревянных брусков подобие двухколесной арбы, в которую можно было впрячь Корицу.

В импровизированный транспорт положили солому, поместили все сумки и перенесли больного. Аш вел кобылу на поводу, так как оказалось, что хетай-ра совершенно не умела управлять животным и даже его откровенно побаивалась.