Правитель Пустоты. Цветок пустыни
Шрифт:
После следующей ночи навсегда лежать на камнях остались уже восемь хетай-ра. В основном, это были старики, которые упорно шли с самого начала, но не смогли долго продержаться на такой жесткой диете, однако были среди умерших и дети. Выжившие уже не тешили себя никакой надеждой, они сильно замедлились, каждый передвигался держась в темноте за стенку. Многие жители оставались сидеть или лежать на полу тоннелей и больше не поднимались, а караван так и шел дальше. Аш, Манс и Лантея также были обессилены. Они старались держаться рядом, подбадривая друг друга и распределяя между собой крошечные кусочки сушеного мха, завалявшиеся в карманах. Они берегли воду до последнего, но и их фляги быстро опустели.
Когда
И вот он, величественный Первый Бархан, наконец раскрыл свои объятья для пострадавших собратьев, неверяще выходивших из бесконечных тоннелей к толпе, встречающей их криками радости и слезами сопереживания.
Они дошли, проделали этот невероятно трудный путь. Теперь можно было и отдохнуть.
Глава двенадцатая. Совет Пяти Барханов
Потерпевших сразу же разместили в городе: обессиленных отнесли к лекарям, другим отвели места для отдыха в пустующих залах хозяйственного крыла дворца. Из Первого Бархана обратно в тоннели послали крупный отряд воинов, чтобы отыскать тех утративших надежду на спасение хетай-ра, которые совсем немного не дошли до выхода. Мериона пыталась распоряжаться помогающими солдатами, но достаточно быстро остатки ее энергии иссякли: матриарх выглядела ничуть не лучше своих подданных, ей так же требовались отдых и пища. Ее сестра, сама едва державшаяся на ногах, неотступно следовала за родственницей, уговаривая ее, наконец, закончить командовать и отправиться ко дворцу.
Лучше всех выглядел Ашарх: как ни странно, он чувствовал себя замечательно, более того, ему хватало сил, чтобы поддерживать Манса, который опирался на его плечо и в своей болезненной бледноте мог сравниться только с мраморной скульптурой.
— Мы оба не ели и не пили, как так получиется, что мне плохо, а ты замечательно? — юноше никак не давала покоя подобная несправедливость. За проведенное в Диких тоннелях время его познания в залмарском стали обширнее, поскольку практически ничем другим, кроме как разговорами на изучаемом языке, невозможно было заниматься в полной темноте.
— Не «получиется», а «получается», Манс. Почему ты никак не можешь запомнить глаголы, мы ведь почти три перехода их обсуждали? — устало вздохнул профессор, выискивая глазами в толпе Лантею. — Да где она там пропала?
— Ты нетерпеливый, — легко укорил собеседника юноша и повторил терзавший его вопрос. — Почему получается, что у меня нет сил, а ты полный сил?
— Когда я учился в академии, то часто голодал, потому что жил очень бедно. Иногда сутками пил только воду. Вот, наверное, единственная причина, — пожал плечами Аш, чуть не сбросив руку спутника. — А! Вон она идет вместе с Мерионой. Наконец!
Из толпы показалась осунувшаяся Лантея, следом за ней ступала матриарх, в которой уже трудно было опознать самоуверенную ухоженную правительницу: ее грязные вещи ничем не отличались от покрытой пылью одежды простых хетай-ра, а немытые отросшие волосы неопрятно спадали на лицо. Да и саму Мериону ее собственный внешний вид явно смущал, она все пыталась отряхнуться или отереть лицо, но только размазывала пятна еще больше.
— Нужно подняться во дворец. Всех выживших размещают пока что там, — махнула рукой Лантея, призывая мужчин идти за ней. — А нам с сестрой следует быстрее переговорить с матриархом Иамес.
— Далеко этот дворец? — поинтересовался преподаватель, поддерживая Манса и присоединяясь к женщинам.
— Не хочу тебя расстраивать…
— Но?
— Но подъем туда приличный, — невесело закончила свою мысль Лантея, указывая на ступени грандиозной лестницы, к которой они как раз подошли.
Вся группа застыла на несколько мгновений, рассматривая величественный путь наверх, который им предстояло преодолеть. Первый Бархан имел совсем другое строение, как успел заключить для себя Ашарх, бегло осмотревшись. Если Третий сжимался кольцом из пещер вокруг дворца, то этот город поместился всего в одну пещеру. Однако размеры увиденного зала поражали воображение: потолок терялся в объятиях темноты, и лишь слабые проблески колоний светлячков указывали на то, что этот Бархан лежал очень глубоко под песком. Город располагался на нескольких массивных ступенчатых подъемах, а посередине тянулась безгранично широкая лестница, конец которой уходил куда-то далеко, под самый потолок.
— Дворец на самом верху? — предположил профессор единственный возможный вариант развития событий.
— К сожалению, да… — выдохнула Лантея и решительно ступила на лестницу, а остальным ее спутникам ничего не оставалось, кроме как устремиться следом.
Судя по всему, вход в Дикие тоннели находился приблизительно посередине подъема. Где-то далеко внизу первые ступени лестницы омывала река, ее шум был отчетливо слышен, хотя в полумраке подземного города Ашарху не удалось разглядеть источник влаги. Жителей было не очень много: большая толпа оказывала помощь прибывшим из Третьего Бархана, а в остальном город практически пустовал. Видимо, было ночное время, но преподаватель не мог подтвердить свою догадку, поскольку в огромной пещере отсутствовал стеклянный купол или любой другой видимый выход на поверхность.
— Стеклянный купол был гордостью Третьего Бархана, — грустно ответила Лантея, когда профессор поделился с ней своими наблюдениями. — Ни в одном другом городе хетай-ра не было подобного. Настоящая вершина нашего магического искусства. Он был сделан таким образом, что линза пропускала солнечный свет, но рассеивала его лучи, благодаря чему под ним можно было находиться даже в полдень — в ином случае солнце бы испепелило все.
— И получается, что в других Барханах вообще нет доступа света с поверхности? — удивился Аш.
— Не во всех. Здесь, например, нет, — девушка обвела руками потолок пещеры. — Насколько я знаю, Пятый расположен прямо под длинным проломом в твердой породе, у них освещена почти половина города. И, говорят, что во Втором есть узкий колодец над дворцом, а вот Четвертый тоже живет в полной темноте.
Лестница казалась бесконечной. Даже несмотря на то, что ее ступени, вырубленные в застывшем песке, были невысокими, сама протяженность пролетов сильно утомляла выдохшихся путников. Мериона старалась не подавать вида, как тяжело ей давался каждый шаг, но Лантея все равно аккуратно придерживала сестру за локоть. На некоторых лестничных площадках, где можно было перевести дух, профессор впервые познакомился с ночной жизнью некоторых обитателей города. Там спали небольшими группами нищие оборванные хетай-ра, где-то ходили подозрительного вида торговцы-коробейники, и странные молчаливые воины провожали настороженными взглядами Ашарха и его спутников. Этот город был гораздо крупнее Третьего Бархана, и в нем куда явнее и бесцеремоннее вела себя темная часть общества, обыкновенно скрывающаяся и преследуемая. Несколько отдельных личностей попытались предложить Лантее какое-то сомнительное зелье в стеклянных флаконах, но она так выразительно схватилась за рукоять ножа, что неудачливые продавцы исчезли во мгновение ока.