Шрифт:
Вечность
Есть многое на свете, друг Горацио,
о чем, простым смертным, знать
абсолютно не хочется.
Вильям, так сказать, Шекспир.
1
Сон был рваный и какой-то липкий, постоянно снилась какая-то дрянь. Наступившее утро принесло вместе с собой облегчение. «На работу, на работу». Правда, было только пять и спешить не приходилось, но и валяться одному в пустой и влажной от пота постели не хотелось категорически.
Леший сел и тупо уставился в
Пришлось проснуться окончательно. Глаза навелись на резкость, голова как-то подозрительно быстро стала легкой, а из тела убежала последняя сонливость. Вытащив из валявшейся на полу сбруи потертый жизнью ПМ, проверил в стволе патрон, и мягкими шагами двинулся на кухню.
Все, что Леший, проснувшись, почувствовал, как ни странно, никакой тревоги у него в принципе не вызывало. Но... Уже неделю он жил один. Вчера домой пришел опять же один, абсолютно трезвый и, посмотрев по телеку комедию, завалился спать. Теперь же, разбираемый детским любопытством, кошачьим шагом двигался на кухню, посмотреть на своего незваного гостя.
Гость действительно «имел место быть». После обозрения всего кухонного пейзажа, в голову ударили две мысли, причем обе одновременно: «Хорошо, мои в деревне». А другая абсолютно нецензурная.
Вот так ранним утром 5 августа Леший, он же Алексей Сергеевич Егоров, тридцати трех лет отроду, опер по службе и лентяй по жизни, а в целом довольно счастливый человек, увидел на своей кухне чёрта.
Тот выглядел так, словно сошел с картинки в детской книжке: лохматый, рыжий, с маленькими рожками и хвостом. Образ нарушали лишь выкрашенный в золото рог с болтающейся серьгой и передник жены, напяленный чертякой. На столе лежал нарезанный балык из осетрины, куча свежих овощей и стояла недопитая кружка пива. Посреди кухни горел огонь, над ним парила сковородка, на которой жарилась глазунья, а под потолком летала какая-то пялящаяся в телевизор живность с безумным взглядом. Вот такой полный сюрреализм.
Еще раз окинув происходящее «сумрачным взором», Алексей икнул и, вернув «макара» на место, молча направился заниматься утренним туалетом, искренне надеясь, что все как-нибудь само рассосется.
Однако ничего никуда не делось и в небытие не кануло.
– Доброе утро, Алексей Сергеевич!
Голос был мягкий, располагающий к собеседнику, но звучал как-то слишком по-доброму. Да и сам черт выглядел так, словно именно он здесь хозяин, который ночь не спал, думал, как принять дорогого гостя. Стол был накрыт на две персоны, все аккуратно нарезано и красиво расставлено. В запотевших, явно старинных кружках было налито пиво, серебряные вилки, хрусталь и все такое прочее. И над всем этим витала рекламная улыбка с застывшей в приглашающем жесте лапой.
– Ты кто, мальчик или девочка?
– Какая интересная у вас реакция, Алексей Сергеевич. Другой бы стрелять начал, или за крестом животворящим кинулся, а тут мальчик… девочка. У Вас, что, проблемы с половым вопросом?
– Хамить-то в чужом доме не надо.
«А реакция действительно
– Вы присаживайтесь, перекусим, чем Бог послал.
– Кто послал?
– Это так, присказка. Угощайтесь, все за счет организации.
– Вот я и удивляюсь, чем я Бога прогневил, что ваша организация на меня внимание обратила. К тому же – разбудив наглым образом, со взломом.
Порхавшая под потолком мерзость, издала рыкающий звук, нагадила на пол и, усевшись на плечо к рыжему гавкнула: «Сядь, сука». Зеленый глаз стал краснеть, а взгляд стал осмысленным и очень-очень недобрым. Стало страшно до паники. Леший сам себе показался маленьким ребенком, который лезет на железную дорогу, под колеса тяжело наползающему товарняку.
– Сядь человечек и не произноси при мне имени Другого.
Но Леший не сел, бочком продвинулся к шкафу и, трясущимися руками, достав чашку начал наливать себе чай.
– Сядь!!!
«Прибьет сейчас, господи. И сожжет на жертвенном пламени. Зря я все-таки разоружился, может, помогло бы». Глотая чай, он видел, как с чёрта спадало все дружелюбие, а сидевшая у него на плече дрянь, просто превращалась во что-то ужасное, состоявшее из одних клыков и когтей. Дальше Леший действовал на одних инстинктах. Швырнул недопитую чашку в сторону твари и, схватив кухонный нож, попытался резануть чёрта по горлу. Как летела чашка, он видел, как двигалась рука – уже нет.
2
Алексей очнулся от тяжелого удара в бок. Он, голый, висел над полом, распятый в виде андреевского креста. Освещался только небольшой круг, в центре которого он и висел, а дальше полная тьма. Рядом суетился небольшой толстенький человечек, перебирая в руках какие-то железки. И вроде еще кто-то был здесь, но себя никак не проявлял. В голове было пусто. Болело абсолютно все и бешено стучало сердце. Человечек, не прекращая своего занятия, резко выбросил руку с металлическим стержнем и ткнул им в то же место, которое болело от прежнего удара. Алексей охнул и начал мыслить: «Зоя Космодемьянская на допросе». Затем мысли кончились, и пришла большая боль. Когда вернулось сознание, человечек снова был рядом и держал в руках мерзкого вида щипцы. Леший попытался поймать его взгляд и лучше бы этого не делал: зрачков у палача не было. Щипцы поднялись на уровень груди и начали покачиваться, выбирая достойную себя цель.
Сплевывая кровь изо рта и громко вопя от боли, он сдернул руку с гвоздя и схватился за щипцы. Дернул на себя и вдруг почувствовал, что значительно сильнее человечка. Выхваченной железкой Леший наотмашь приложился к голове палача, которая, вдруг лопнула как глиняный горшок, обдав все вокруг какой-то вонючей жижей.
Чувство было, что он не живет, а спит. Спит глубоко, крепко, и вряд ли проснется. Болело абсолютно все, но боль слилась, и сама стала действовать как наркоз. Щипцами выдернул второй гвоздь и, не удержавшись, кулем упал на каменный пол, разбив в кровь последнее, что еще оставалось целым в его теле.