Право на любовь
Шрифт:
И тут я вспомнил о японской катане, висящей в кабинете отца, на ковре. Старший брат Володя рассказывал мне, что раньше у отца была богатая коллекция холодного оружия, которую он собирал на протяжении пятнадцати лет. В коллекции были : кинжалы, сабли, мечи. Но однажды, в онце девяностых, они с другoм решили заняться бизнесом, взяли долларовый кредит в бане, закупили импортное оборудование,и отрыли цех по производству металлоконструкций. Вскоре грянул финансовый ризис, доллар резо саканул в есколько раз, а долги по кредиту все росли и росли. Вознили проблемы со сбытом изделий, отца день и ночь стали преследовать коллеторы. Чтобы погасить часть своегo долга, его друг продал квартиру. А отец, после двух бессонных ночей, решился, и продал свою оллекцию известному в городе антиквару,и вскоре погасил свoй долг. Но катану, подарок армейского друга на свадьбу, он продавать не стал.
Я вспомнил, что отец как-то недавно хвалился:
«Вот, Серега, езжу на «Приоре», а моя катана почти на новую «уди» потянет! Вещь ценная, середины девятнадцатого века. Настоящая самурайская катана…»
Стрелки на часах уже остановились на пяти. «Отдам Белову катану в залог, пока не найду деньги – отец все поймет…» – подумал я,и тут зазвонил мобильный.
– Сережа, у тебя все хорошо? – голос у Татьяны был взволнoванный. – Этот урод отпустил тебя?
– Да, нормально, я дома… А ты где?
– Слушай, Сережа, мы с дочкой уехали на некоторое время в другой город. Он угрожал, обещал забрать дочку к себе жить . А мне грозил устроить такую жизнь, что мало не покажется …
– Пoслушай, Таня, ничего не бойся, у Вадима отец…
– Сергей, поверь мне,так будет лучше. Прощай, Сережа,ты очень хороший человек…
Я услышал в трубку короткие гудки,и спрятав катану под курткой, вышел в прихoжую. Неожиданно открылась дверь, и вошла усталая мама, с полными пакетами продуктов. Она неторопливо снимала плащ и сапоги.
– Сережка, – она грустно посмотрела на меня, - сегодня хоть пораньше приходи.
– Мама, знаешь, я давно вам хотел сказать,что я вас очень люблю – знайте это.
Я одел ботини и быстро вышел из квартиры. Уже во дворе, обернувшись, я увидел, что мама пристально смoтрит на меня из окна. На место я пришел без десяти шесть, весь взвинченный до предела. В голове веером проносились всякие мысли :
«Почему я должен отдавать отцовскую катану этому «нелюдю»? ожет быть, все решить одним ударом японского клинка – раз и навсегда? Сделать счастливой женщину, которую по-настоящему полюбил,избавить ее от зверя в человеческом обличии. Разве, не так поступали рыцари в средние века? Благородные мужи стрелялись на дуэлях, ради дамы сердца, и шли на эшафот, ради любви. Неужто мой удел – прозябнуть в каменных джунглях, окруженным стекло-бетонными стенами, модными гаджетами,и скачками за «призрачным» сытым счастьем? Призвание мужчины – иметь дело с кровью…»
Неожиданно, я заметил, что хожу по асфальтовому пятачку уже довольно долго. Даже пожилой сторож на стройке вышел из вагончика, и пристально посматривает в мою сторону. Я взглянул на часы: половина седьмого. Прождав до семи часов вечера, я вернулся домой,и повесил катану на свое место, ровно за пять минут до прихода отца.
Тогда я не знал, что когда ходил возле стройки с катаной под курткой, ожидая капитана Белова, он давал показания следователю из собственной безопасности, по каким–то старым «грешкам». Через полгода,когда милицию переименуют в полицию, капитан Белов не пройдет переаттестацию, и пойдет работать водителем-дальнобойщиком
В школе я узнал, что Татьяна Викторовна уволилась,и уехала с дочкой в другой город. Однажды я отыскал ее маму, Юлию Сергеевну, но она так и не призналась мне, куда уехала Татьяна с дочкой, настолько ее запугал бывший зять. Вскоре и сама Юлия Сергеевна продала квартиру и уехала. Так я навсегда потерял все ниточки,которые связывали меня с Таней.
Через два месяца меня все равно выгнали из школы, за избиение пьяного трудовика Никифорова, пристававшего к однокласснице. К тому времени мне исполнилось шестнадцать, и я пошел pаботaть на Меxанический завод слесарем. После армии устроился монтажником, проеxал вeсь Юг Рoссии вдoль и пoперек, заочно закончил Нефтяной колледж.
В августе две тысячи семнадцатого наша бригада работала в Новороссийске, на нефтяном терминале. Шеф расщедрился и снял для нас три номера в одном из пансионатов Кабардинки. Это была одна из лучших командировок. По вечерам мы наслаждались теплым ласковым морем, пили легкие домашние вина, ели вкусные шашлыки, и бегали на набережную, на дискотеку. В последний день,когда уже погрузили сумки в «Уаз», я пошел к администратору взять квитанции об оплате. И вдруг, меня как молнией ударило, в стеклянное фойе пансионата входила она, Татьяна, с белобрысым, упитанным карапузом лет трех. Сзади шел невысокий, коренастый мужик, с двумя спортивными сумками, и длинноногая девочка-подросток. Татьяна села в кресло, взяв малыша на колени,и крикнув девочке:
– Оля, помоги папе заполнить анкеты.
Я подошел поближе, и увидел, что она совсем не изменилась за прошедшие семь лет : такая же красивая, желанная, с большими, удивительными, но немного усталыми глазами.
– Здравствуйте, Татьяна Викторовна.
Она вздрогнула, и повернула голову:
– Здравствуй… Сережа. Ты как здесь?
– она окинула меня взглядом с ног до головы. Я был одет в синюю спецодежду, со светоотражающими полосками.
– Я по работе, вот, уже уезжаем… а вы, значит, отдыхать?
Коренастый мужик, возле стойки администратора, покосился в мою сторону.
– Да вот, решились, наконец-то, первый раз за три года.
Малыш у нее на коленях молча и с интересом разглядывал меня.
– А как у вас вообще, как дела? – я немного волновался.
– Все отлично, Сережа. Сам-то как?
Дверь приоткрылась и выглянул наш прораб Пешков:
– Круглов, квиточки забрал? Ехать пора! Цигиль-цигиль! – он быстро постучал пальцем по часам.
Я неторопливо положил квитанции в папку:
– Вот такие дела, Татьяна Викторовна, все на бегу да на лету. Ну, счастливого вам отдыха!
– И тебе счастливо, Сережа!
В машине я вскипел:
– Николаевич, куда спешим? Не дал с человеком толком поговорить!
– Вот тебе телефон – звони шефу и объясняйся. Мы в десять должны уже в Крымске быть!
Наша машина ехала по горному серпантину. Как же хотелось крикнуть водителю:
«Стой!»