Право на месть (Страх - 2)
Шрифт:
– Да. На "Сибиряк". Завтра выезжаем.
– Вот и хорошо. Пойду домой, с женой попрощаюсь.
– Я вас подвезу.
– Не нужно. Сам доберусь.
– Мне все равно машину в гараж ставить.
Когда мы выехали со двора, то в зеркало заднего вида я увидел следовавший за нами знакомый джип. Его появление было для меня полной неожиданностью. Я-то думал, что они меня оставили в покое. Оказывается, нет, не оставили. Что же делать? Я до отказа выжал педаль газа. Увы, джип без видимых усилий тут же меня настиг. Оторваться от него на своей колымаге за счет скорости - не приходилось и мечтать. Но и петлять дворами с Другановым я тоже не мог. Он и так почувствовал неладное, спросил:
– Что с тобой, Эдик?
–
Высадив Олега Дмитриевича и договорившись с ним встретиться завтра у поезда, я без особого труда избавился от "хвоста". Поставил машину в гараж. Когда уже подходил к дому, то издали на стоянке увидел джип. Сердце мое похолодело. Я понял, что в подъезде меня ждут киллеры. Один из них курил у подъезда, зыркая по сторонам. Как быть? Ведь билеты, деньги, пистолет, сумка с вещами остались в квартире. Решение пришло внезапно. Снял пиджак, перекинул его через плечо взлохматил волосы и, изображая пьяного, неуверенной походкой направился к соседнему подъезду. Маневр удался. Киллер не обратил на меня внимания. Я поднялся на третий и этаж и позвонил в смежную с моей квартиру. В ней жили молодые супруги с двумя детьми. Дверь мне открыл хозяин Андрей Андреевич, мужчина лет тридцати пяти. Однажды мы курили на лоджиях, разговорились, познакомились.
– Здравствуйте, Андрей Андреевич!
– Здравствуйте, Эдуард Васильевич!
– Извините! Разрешите воспользоваться вашей лоджией. Я где-то потерял ключи. В квартире у меня кажется есть запасной комплект.
– Конечно, конечно. Пожалуйста!
– Андрей Андреевич пропустил меня в квартиру, посочувствовал: - Эдуард Васильевич, разрешите выразить вам искреннее соболезнование в связи с постигшем вас несчастьем!
– Спасибо! Вот такие вот дела.
– Когда все это прекратиться. Совсем недавно убили ваших соседей, а теперь вот у вас... Преступников нашли?
– Я не знаю. Мне об этом следователь не сообщил.
Я прошел на лоджию и через минуту был уже в своей квартире. Забрал сумку, документы, пистолет и вновь перелез на лоджию соседа, постучал.
– Извините, Андрей Андреевич, что вынужден снова побеспокоить. Я не нашел запасной комплект ключей, а оставлять квартиру открытой... Сами понимаете.
– Вы куда-то собрались?
– спросил он, кивнув на сумку.
– Да, на несколько дней мне необходимо кое-куда съездить. До свидания!
– Счастливой вам дороги, Эдуард Васильеывич!
– Спасибо!
Выйдя на улицу, я пешком отправился к Друганову. И все-таки я оставил киллеров с носом! То, что мне удалось удачно выпутаться из щекотливой ситуации окрылило, придало уверенности. Пусть теперь ищут ветра в поле.
Олег Дмитриевич конечно же был удивлен моим появлением у него, но удивления никак не выказал, сказал:
– Это ты правильно решил. Вместе надежнее, больше шансов не потеряться. Проходи, сейчас будем пить чай.
Ночью я долго не мог заснуть. Думал над случившемся, над событиями последних дней. К Иванову на допрос я не пошел. Позвонил и попросил перенести встречу, сославшись на плохое самочувствие.
– Я понимаю, - сказал Сергей Иванович.
– Через пару дней сможешь?
– Смогу, - ответил, зная, что в это время уже буду далеко от Новосибирска.
Почему побоялся втретиться с Ивановым? Я до сих пор толком не пойму. Мне казалось, что стоит только ему посмотреть мне в глаза и он обо всем догадается и сможет убедить меня отказаться от задуманного. Чушь конечно. Но иного объяснения у меня нет.
По телефону Сергей Иванович рассказал, что бандиты, захваченные на квартире у нашего прокурора, признались в совершении убийств моего соседа с женой, заместителя прокурора Татьяничевой, жены прокурора. Но мою жену и сына они не убивали. Скорее всего, их убили люди подполковника ФСБ из Москвы Петрова.
После этого я понял, какую сложную, почти немыслимую задачу перед собой поставил. Но и отказаться от задуманного я уже не мог, нет. Это то, единственное, что имело сейчас смысл, что хоть как-то поддерживало мое существование. Все остальное смысла не имело. А задумал я немного-немало, как отомстить за смерть жены и сына тому, кто за всем этим стоит, - самому олигарху Сосновскому, на которого, как выяснилось, работает уже и федеральная служба безопасности. И все же, не смотря ни на что, я обязан попытаться это сделать. Иначе... Нет и не может быть никакого иначе. Кто-то скажет, что он все равно не уйдет от Высшего суда. Я не знаю - есть он или нет, этот Суд, но только за все Сосновский должен ответить здесь, на Земле. Вот это я знаю точно.
Глава восьмая. Иванов. Допрос.
Передо мной сидел внешний управляющий Электродного завода Самохвалов Петр Осипович, довольно упитанный представительный господин сорока шести лет от роду. События последнего времени не прошли для него бесследно. Его благополучное, некогда самодовольное лицо потеряло былую упругость, уголки губ обвисли, а под глазами обозначились мешочки - первые вестники приближающейся старости. Карие навыкате глаза смотрели на мир затравленно и обреченно. Сейчас он походил на незаслужено обиженного хозяином сенбернара. Кому и чем он не угодил? Вроде бы новые хозяева страны должны быть им довольны - за сравнительно короткий срок Самохвалов умудрился полностью развалить некогда процветающее единственное в своем роде предприятие и оно вот-вот будет куплено за бесценок современными российскими ротшильдами и рокфелерами. Так в чем же дело? Почему люди Сосновского так упорно и настойчиво стремились его подставить, навесить ему организацию убийства воровского авторитета Степаненко со смешной кличкой Бублик? Вот это мне сейчас и предстоит выяснить.
Лет двенадцать назад я бы с великим удовольствием привлек этого сукиного сына за хищение в особо крупных размерах. Но те времена, увы, канули в лету. Кто бы и как к ним не относился, к тем временам, но подобные господа тогда чувствовали себя весьма и весьма неуютно и если и приворовывали, то так, по мелочи, с большой оглядкой, вздрагивая по ночами от любого стука в дверь - не за ним ли пришли? Но перестройка и последовавшая за ней криминальная революция предоставили им полный картбланш в тотальном ограблении страны и собственного народа. И что прежде именовалось хищением путем злоупотребления служебным положением стало называться предпреимчивостью, деловой хваткой и тэдэ, и тэпэ. Бывшие партийные и комсомольские вожди, амнистировав прежних хапуг и ворюг и объединившись с ними, стали скупать на корню и за бесценок все, что прежде именовали народным достоянием, действуя по принципу: грабь тут, на том свете не дадут. На том точно не дадут. И, если верить Андрюше Говорову, то там с них за все спросится. Но это мало утешает. Хотелось бы чтобы они ответили за все уже на этом свете. Это может случиться лишь в том случае, если нам удастся переломить ситуацию. Но надежды на это с каждым годом тают, как Бальзаковская шагреневая кожа. Да и события последнего времени не вселяют оптимизма. Нет, не вселяют. Мой оптимизм, которым я всегда гордился, на пределе, трещит по всем швам. Даже юмор не спасает. Да и какой тут юмор, когда что ни день, то "мордой об забор". Заколебали! Ага.
Однако, пора приступать к допросу. Давно пора. Затянувшаяся пауза начинает все больше нервировать Самохвалова. Стал все чаще оглядываться на дверь, словно надеялся, что именно оттуда придет к нему спасение. Долго шарил по карманам и, обнаружив там пачку сигарет, спросил:
– Вы разрешите закурить?
– Бога ради.
Самохвалов достал сигарету, чиркнул зажигалкой. Руки его ходили ходуном, будто кур воровал. Странно, чего же он так боится? Объективных причин к этому нет. Во всяком случае, мне о них пока ничего неизвестно. И вместе с тем трясется, как последний сукин сын. Странно.