Право на месть (Страх - 2)
Шрифт:
– Негодяй!!! Наглец!! Хам!! Ничтожество! Как ты посмел явиться, подонок! Видеть тебя не хочу! Вон! Вон из моего кабинета! Что б духу твоего здесь...
Обессилив от эмоций, Майя Павловна плюхнулась обратно в кресло и заплакала.
– Как же ты прекрасна в гневе, дорогая!
– восхитился я.
– Клеопатра! Цирцея! Немизида!
– Дура-а-ак!... Болт-у-ун!
– уже по-настоящему ревала Окунева.
– Как вор, не попрощавшись!... Как ты мог?!... Даже не позвонил! Не написал ни строчки! Какая же ты после этого сволочь!
– Не мог,
– К сожалению, я себе не принадлежу. По распоряжению высшего командования был срочно переброшен с одно из сопредельных и очень враждебных нам государств, где все это время выполнял важное государственное задание.
Рыдания прекратились. Окунева удивленно взглянула на меня, вытерла ладонями лицо и, веря и не веря моему трепу, спросила:
– Правда что ли?!
– Обижаешь, - сделал я оскорбленную мину.
– Вспомни, я тебя когда-нибудь обманывал?
Так как Майе Павловне очень хотелось поверить в то, что я только-что тут наплел, она поверила.
– Ну хоть позвонить-то мог?
– сказала она обижено и виновато одновременно.
– О чем ты говоришь!
– укоризненно покачал головой.
– Я даже свою зубную щетку, прошедшую со мной концентрационные лагеря и политическую ссылку, забыл. А ты говоришь - позвонить? Ты не вышла замуж?
– И он ещё спрашивает? Знаешь сколько слез я о тебе проплакала? Все ждала, надеялась - вот-вот позвонишь. А потом, когда надеяться было не на что, решила, что если тебя ещё встречу, то отрублю голову!
– Так уж и голову? А зачем тебе нужна моя голова?
– А шут меня знает. Посчитала, что ты именно этого заслуживаешь, рассмеялась она.
– Ты сегодня свободен?
– Во всяком случае, до обеда я полностью и всецело в твоем распоряжении.
Она посмотрела на часы, возмутилась:
– Каков нахал! Век не виделись, а он заскочил на каких-то три часа.
– У меня важная деловая встреча. от которой, можно сказать, зависит судьба страны.
– Никаких встреч!
– безапелляционно заявила Окунева.
– Страна подождет. Ничего с ней за день не случится. Сегодня ты мой!
– Она выскочила из-за стола, обняла меня и крепко поцеловала. И по этому поцелую я понял, что мой образ прочно и надолго, если не навсегда, засел в этой хорошенькой головке. Надо же! Я-то считал, что она легкомысленная Армида, а она по сути своей Пенелопа. Вот те раз. Мне, кажется, опять угораздило вляпаться в достаточно щекотливую ситуацию.
– Ты меня испачкаешь в помаде, - сказал я, отстраняясь и едва переводя дыхание от её слишком бурного проявления чувств.
– Моя косметика никогда не течет и не красится, - заявила она. И, приняв позу фотомодели, добавила: - Ведь я этого достойна?!
– Достойна, достойна!
– рассмеялся я, окончательно сдавшись на милось победителя. Встреча с олигархом переносится на завтра.
Она по телефону заказала обед, способный удовлетворить вкусы самых взыскательных гурманов. После чего мы покинули
Потом... Что было потом я хочу опустить по нескольким соображениям. Во-первых, описать эту сцену, даже при моем красноречии, невозможно. Во-вторых, не хочу будоражить воображение молодых читателей. У них ещё все впереди. Пусть каждый из них испытает это на собственном опыте, а не заимствует его у других. В-третьих, не хочу будить воспоминания тех читателей, у которых все в прошлом. Они этого не любят. И, наконец, в-четвертых, не хочу подводить автора этого романа. Он и так не раз жаловался, что я делаю его книги несколько легковесными. А данная сцена явно не придаст солидности роману.
Сцена эта была прервана лишь тогда, когда в дверь позвонили доставили заказ. Через полчаса мы уже сидели за столом, в буквальном смысле слова ломившемся от всевозможных явств. Описывать кои не берусь по соображениям этического характера. Меня самого всегда раздражает реклама "Вискаса" и прочих кошачьих и собачьих деликатесов, так как многие мои соотечественники едят подобный "вискас" лишь по большим праздникам.
Обретя смысл своего земного существования, Майя Павловна болтала без умолку. Вскоре я был в курсе всех московских сплетен. Кто с кем и почему. Кто чисто голубой, а кто лишь косит под голубого, чтобы оторвать приличную роль, а кто и вашим и нашим.
Потом...
Опомнился я, когда за окном стало уже смеркаться. Надо позвонить ребятам и предупредить, чтобы не волновались. Набрал номер телефона нашего номера. Трубку взял Рома.
– Алло, слушаю!
– голос его был обеспокоенным.
– Товарищ генерал, прошу меня извинить, что не мог прибыть в назначенное время, - отчеканил я.
– Непредвиденные обстоятельства.
– Слушай, кончай прикалываться, - сердито проговорил Шилов.
– Тут за него беспокоятся... А он - прикалывается!
– Есть быть в девять часов... Нет-нет, обязательно буду ровно в девять. Спокойной ночи, Роман Владимирович! Передавайте поклон вашей супруге Тамаре Григорьевне!
– Эй, ты что там, - таинственно зашептал Рома.
– Ты откуда?
– Спасибо, товарищ генерал! У меня все в порядке. До свидания! До встречи, господин генерал!
Я положил трубку и снисходительно глядя на Окуневу, устало проговорил:
– Из-за тебя я нарвался на выговор генерала.
– Подумаешь, - беспечно махнула она рукой.
– Я за тебя готова умереть.
– Так уж и умереть?
– Запросто, - сказала она с такой уверенностью, что я понял, что она совсем даже неплохой человек. Жаль, что я не раглядел это в прошлый раз. Кого там, тогда я был слишком хомо беспечным, чтобы это разглядеть.
– Скажи, ты знаешь Сосновского?
– Кто ж его не знает, - презрительно проговорила она.
– Тот ещё козел!
– Я не об этом. Ты лично с ним знакома?
– Я как раз об этом. Он же меня сватал.
– Правда что ли?!
– удивился я.