Право на месть (Страх - 2)
Шрифт:
– А ж уже говорил - к смерти. Смерть твоя вон уже в кресле сидит.
Сосновский посмотрел на кресло, но вновь никого не увидел. Спросил униженно и заискивающе:
– Шутите?
– Увы, Витя, - развел руками дьявол.
– На этот раз для тебя все слишком серьезно.
– Но я никого... ничего, извините.
– Это потому, что она в шестом измерении, а ты дальше четвертого ничего не видишь.
– Как это?... Шутите, ага?
– Ты ж ученый, а задаешь подобные дурацкие вопросы.
– А я этот... Узкий этот... Специалист
– Впрочем, какой ты ученый. Так - недоразумение. Купил себе ученые звания.
– А нельзя ли того?... Прогнать эту... смерть, ага?
– Она мне не подчиняется. А если бы и подчинялась, то не стал бы этого делать, потому как ты, Витя, упырь и последняя сволочь. И чем люди быстрее от тебя избавятся, тем будет лучше. Вон, Лукреция твоя стучит. Встречай. Герой любовник!
– презрительно рассмеялся дьявол и исчез.
Действительно, ага... Виктор Ильич явственно услышал... стук в дверь услышал. Это была эта... жена, Людмила - жена. Но он, раастроенный Этим никого... ничего. Какая там... если эта в кресле... Если правда, эта в кресле... Жутко! Даже мурашки, ага, по этой... по коже по этой.
Утром, едва Сосновский появился на работе, как позвонил Варданян и напросился на прием.
По возбужденному этому Виктор Ильич сразу того... понял, ага, что у генерала что-то есть... Серьезное что-то есть.
Стоило ему лишь взглянуть на Варданяна, как сразу понял, ага...что ничего хорошего... От встречи ничего хорошего... Слишком вид того... Как это?... Независимый. Слишком независимый вид, ага... Никогда раньше... Раньше - никогда... А сейчас... Почему?
Шеф службы безопасности олигарха держал в руках две видеокассеты. Вид у него был действительно необычный - грудь колесом, глаза блестят, будто разом помолодел на добрый десяток лет. Алик Иванович прекрасно осознавал, что сейчас произойдет возможно самый главный разговор в его жизни, и был к нему готов. Сейчас у него было больше козырей, чем у этого уродца. И этим надо воспользоваться.
Молодцеватой походкой он прошел к столу Ссосновского и выложил перед ним одну из кассет.
– Вот, Виктор Ильич, это копия той самой кассеты. Беркутов выкрал её из сейфа Иванова.
– Ну да, это конечно... Молодец, ага... А эта?
– Виктор Ильич указал на вторую кассету.
– Что это?
– А это копия другой кассеты, оказавшаяся в том же сейфе. Разрешите? Варданян указал на видеомагнитофон.
– Давай, ага... Конечно давай.
Генерал подошел к видеомагнитофону, включил его, вставил кассету, нажал на кнопку воспроизведения записи.
Первые же увиденные кадры буквально ошеломили Виктора Ильича. Он на мгновенье представил, что эта запись попадет на телеэкран и ему стало страшно. Стремительно выскочил из-за стола, подбежал к видеомагнитофону и выключил его. Повернулся к Варданяну и засучил перед его лицом кулаками, гневливо закричал:
– Это почему такое?!... Зачем?!... Кто?!
– Вы имеете в виду - кто сделал запись?
– спокойно
– Да!... Кто?!
– Очевидно тот же источник, кто сделал первую запись.
– ответил Варданян и помимо своей воли ухмыльнулся.
Даже не сами слова шефа службы безопасности, а эта вот ухмылка ещё более взбесили Сосновского. Он не сдержался и дважды ударил его в грудь.
– Какой еще!... Дурак!!... Что б духу твоего, дурак!... Сегодня же!... Скотина!!... Я тебе покажу этот... истояник этот!
Варданян неспешал прошел к столу, сел с таким видом, будто намеревался здесь остаться навсегда и, с вызовом глядя на Сосновского, сказал:
– Ничего у вас не выйдет, Виктор Ильич. Меня моя работа вполне устраивает и увольняться, во всяком случае, в ближайшее время я не намерен.
Виктор Ильич ошарашено смотрел на своего подчиненного и никак не мог понять - что же происходит?
Это он почему так... наглец!... Ведет себя почему?... Уверенно почему?... Может, кто стоит, ага?... За ним кто?... Может, этот... Как его... Президент... Может, президент?... Может, одна того... шайка, ага?... Это же бунт на этом... На корабле на этом... Бунт?!... Но ничего, они ещё того... Они ещё пожалеют!... Очень, ага.
– Это ты почему такое, дурак?!... Забыл с кем, ага?!... Обнаглел!
– Да вы садитесь, Виктор Ильич, - спокойно посоветовал Варданян и даже улыбнулся при этом.
– А то мне неудобно говорить, когда вы стоите.
Сосновский окончательно растерялся. В подобной нелепой ситуации он оказался впервые. Голова кружилась. А пол кабинета, будто палуба корабля в восьмибальный шторм, уходил из-под ног. Поэтому он счел за лучшее воспользоваться советом генерала и вернулся на место. Тот продолжал:
– Вам, Виктор Ильич, придется с этим смириться. И знаете - почему?
– Ну-ну... Интересно, ага?
– А потому, что зная ваши методы, я решил себя обезопасить и снял шесть копий с обеих кассет, которые отдел надежным людям. Искать этих людей не советую. Вы все равно их не найдете. Увольняясь из КГБ, я уничтожил все свои архивы. А теперь представьте, что будет с вами, если что-то случиться со мной. Так что, Виктор Ильич, мы теперь с вами обречены на сотрудничество. И потом, более опытного, знающего свое дело работника вам все равно не найти.
Сосновский вдруг ощутил, как внутри у него что-то клокочет, рушится, распадается и он уже не в силах это остановить. И от этого ощутил такую усталость, Так стало жалко себя, что захотелось убежать от всего этого куда подальше.
Как же так?... Ни на кого... ничего... Сволочи!... Сколько сил, чтобы все это... А они?... Он их того... В люди, можно сказать... А они?... Самые надежные, ага... А что уж эти... Другие?... Что?... За что?... Что он им того... сделал, ага?
И от бессилия что-либо изменить в данной ситуации и беспомощности, он проговорил так, будто жаловался самому себе: