Право на силу

Шабалов Денис

– Кандидаты, юноша, бывшими не бывают, – назидательно подняв указательный палец, произнес Профессор. – Это звание – на всю жизнь! Вам с Кубовичем, неучам, это не понять. Ну да ладно. Не будем отвлекаться – мы вроде как знакомимся… Начнем с командира?

– Позывной – Добрыня, – ухмыльнулся Данил, подавая руку.

Семеныч кивнул.

– Попович, – вслед за ним протянул руку Сашка. – Но лучше просто – Сашка.

Кубович с Урюком залыбились.

– А Муромец у вас есть?

– В роли Муромца – Шрек, – отшутился Данил. – Лёха, правда, у нас молчун и тугодум

малость, но силушкой, как понимаете, бог не обидел. И в бою на него можно положиться.

Профессор окинул взглядом богатыря, хмыкнул и перевел взгляд на китайца.

– Ван Ли, Счетчик, – представился тот. – В составе группы недавно.

Семеныч кивнул.

– С моими, вижу, познакомились уже? Хорошо. Мы давно вместе работаем, притерлись. Думаю, сработаемся и с вами. Опыт диверсионных операций, надеюсь, имеется?

Сашка, сидящий рядом, хрюкнул, Данил тоже развеселился.

– С тринадцати лет в поле, – улыбаясь, ответил он. – Как думаешь, Семеныч, рейд по кишащим мутантами радиоактивным руинам сравнится с диверсионной операцией? Когда каждый шаг необходимо взвешивать, ушки на макушке держать и глаза не только на голове иметь, но и на заднице? Когда такое на пути порой встречается, что волоски под мышками дыбом встают…

Профессор развел руками:

– Без вопросов. Признаю. А остальные?

– У нас из новичков только Шрек, – сказал Сашка. – Да и тот на поверхности в дежурствах постоянно. Так что стреляные, не волнуйся.

– Уж не думаешь ли ты, что майор желторотого новичка тебе в комоды подсунул? – добавил Данил.

– Нет, – просто ответил Семеныч. – Но и вы меня поймите. Вот эти оболтусы, – он кивнул на Кубовича с Урюком, – со мной уже лет семь путешествуют, караваны сопровождают. И я за них в ответе. Так что выяснить уровень компетентности командира группы – моя прямая обязанность. Согласен, Добрыня?

– Согласен. Выяснил?

– Да.

– Ну и отлично. Теперь у меня вопрос: куда именно мы едем? Хасан на собрании как-то прошел мимо этой темы, вполне возможно – сознательно, из соображений секретности. Но теперь-то мы должны знать, как считаете?

Семеныч кивнул:

– Согласен. Сергей, достань-ка мой планшет, покажи.

Кубович привстал, дотянулся до планшета, лежащего на полке. Вытащил толстый атлас автомобильных дорог «От Атлантики до Тихого океана», раскрыл на столе, стараясь не касаться лежащих рядом промасленных деталей пулемета.

– Печорский бассейн, Республика Коми, – он ткнул пальцем в страницу. – Вот тут, севернее Печоры, между Интой и Воркутой. Приполярный Урал.

Данил присвистнул:

– Далече…

– Наконец-то хоть какая-то ясность появилась, – проворчал Сашка. – А то едем в неизвестность к черту на рога… – он посмотрел на старшего товарища. – Ну что, Дань, вторая мечта сбывается?

Данил усмехнулся, кивнул.

– Это вы о чем? – поинтересовался Семеныч.

– Детская мечта – Север, – ухмыльнулся Данил.

– О-о-о… – уважительно протянул Профессор. – Суров ты, братец, в детстве был… Я вот все больше пожарным хотел стать, или космонавтом… Хотя и время было другое…

– Это сколько ж тут, если в километры перевести? – поинтересовался Ли.

– Тысяча восемьсот – если по прямой. Да только самолета-вертолета у нас нет, по землице ползем. Эх, курвиметр я свой потерял, а то б замерили сейчас. Пойдем-то в основном по дорогам. Но, думаю, тысячи две с небольшим наберется.

– Две тысячи километров! – зачарованно прошептал Сашка. – Ни хрена себе…

– Две недели… – изрек вдруг Шрек, тоже склонившийся над атласом.

– Лёха, ты молчишь-молчишь – да выдашь, – усмехнулся Данил. – Но тут я с тобой согласен. Как считаешь, Проф, успеем за две недели-то?

– Должны, – пожал плечами Семеныч. – Если сможем в день делать километров по двести – успеем даже с запасом.

– А сможем?

– Пока не уйдем севернее – вряд ли. Так и будем тащиться километров десять в час, пока за Киров не выйдем. Там уже не так фонит, локалок меньше и дорога ровнее. А уж за Сыктывкаром – вообще чисто, про противогазы можно забыть. Тайга.

– И что, весь север чист?

Семеныч пожал плечами:

– Вряд ли. Вон, под Воркутой часть РВСНовская стояла. Теперь не стоит. И Воркуты нет.

Внезапно со стороны кабины рыкнуло, кунг завибрировал. Откуда-то из-под пола раздался скрежет, и машина, качнувшись, тронулась с места.

– Ну – с Богом, – перекрестился Семеныч. – Поехали…

– Ты ж вроде не крещеный, – усмехнулся Урюк.

– Да так оно как-то спокойнее…

Данил привстал, выглядывая в окошко под потолком, – здание вокзала проплывало мимо, оставаясь за кормой. С крыльца вслед каравану махали руками провожающие. Огромная толпа – как только костюмов хватило? Впереди всех, в своем ОЗК с красными полосами, стоял Родионыч.

Вдруг накатило… На душе стало до того погано и муторно, что Данил аж скривился. Двадцать один год Убежище было его домом, и дальше, чем на четыре дневных перехода, они с Сашкой от него не удалялись. И всегда твердо знали, что вернутся. И всегда возвращались. А теперь вот понесло их аж за две тысячи километров от дома, в такие дальние дали, что дух захватывало. И как там, что там будет – кто знает?

Эпилог

Караван уходил.

Подняв руку в прощальном жесте, стоя на крыльце среди людей, провожающих в дальнюю дорогу мужей, братьев и отцов, глава администрации Убежища, полковник спецназа ГРУ Сергей Петрович Родионов присутствовал здесь лишь телом. Душой же и мыслями он был где-то глубоко-глубоко внутри себя…

Полковник никогда не заключал сделок – он считал это ниже своего достоинства, достоинства офицера российской армии. Он не терпел взяточников, приспособленцев, ловчил и подхалимов – и потому прослыл среди сослуживцев человеком неподкупным, человеком твердых моральных принципов, требовательным как к себе, так и к другим. Он никогда не искал легких путей. В то время, когда большинство товарищей по курсу стремились попасть поближе к Центру, к кормушке, – Родионов просил назначения в горячие точки, туда, где он мог быть полезен своей стране и своему народу.