Право на власть
Шрифт:
Молодцы итальянцы, хороший спортзал сделали! Пусть невысок, никто не собирается здесь играть в футбол или волейбол, зато для тренировок и занятий с воинами очень удобен. В шубах тоже можно отрабатывать построения, да здесь намного удобнее. Норманн закончил занятия по рукопашному бою, которые регулярно проводил с новиками из княжеской сотни, и присел отдохнуть. Освободившееся место тут же занял Ахилл и принялся за пополнение, которое учил «генуэзскому строю». Дружина стремительно разрасталась, из Новгорода вместе с попутным обозом пришло с полсотни воинов и более сотни корабельщиков, за ними еще две с лишним сотни новиков. Правду говорят, что земля слухами полнится.
– На торгу только и разговоров, что о твоей удали да богатой
– Откуда столько новиков набрали?
– Молодежь пришла с Плотницкой и Софиевской стороны, а больше всего прибежало с Тарасовецкого посада.
– Многовато, не беглые ли?
– В том будь спокоен, княже, сам с родителями говорил. В Новгороде запомнили твое слово.
– Что за слово? Не припомню.
– Ты летом новиков набирал только с родительского благословения.
– А, ну да. Как же иначе! Парень из дома сбежал, а я его укрыл. Так не должно быть.
– Горожанам нравится твое требование. Немало случаев, когда юноши набедокурят, а потом бегут в княжескую дружину.
– Что скажешь про наших новиков? Не задирались в городе?
– Нет, только важничали чрезмерно, шубы нараспашку, пуговицы золотом блестят, пальцы в серебряных перстнях.
– В Новгороде перстней накупили?
– Да что ты, княже! Дай Тикшу серебряную монету, он ее вмиг в перстень перельет.
Вот это уже бардак! Серебро чеканить в монеты, а затем монеты переделывать в бирюльки! Норманн достал записную книжку и сделал пометку на память. Серебро уже закончилось, надо ждать лета и снова идти в набег, без злата-серебра вся его армия вмиг разбежится на вольные хлеба. Послышалось два звонких удара в сторожевой колокол – нововведение Норманна, своего рода служба времени. Антонио сделал часы по типу песочных, только с водой, а дежурный взвод отбивал общегородскую побудку, начало и конец рабочего дня да обеденный перерыв. Идея прижилась, вскоре весь город перешел на единый распорядок дня. Пора на обед в княжеский терем, который престал пугать кладбищенской тишиной, когда вздрагиваешь от упавшей на кухне ложки. Дело не в смене обуви, немецкая прислуга и валькирии по-прежнему ходили в чунях. Приехавшие греки – монахи оказались на удивление шумными и говорливыми. Трое из Валаама, Иоанн, Михаил и Федор, духовные наставники Норманна и норвежских воительниц, а с обозом приехал Захарий. Как обычно после обеда все остались за столом на ставший традиционным обмен впечатлениями.
– Князь Андрей! – обратился Захарий. – Откуда тебе известно, что тертое дерево надо настаивать на серной кислоте?
– У китайцев узнал, – привычно соврал Норманн.
Не говорить же, что информация из компьютера Максима!
– И бумага станет такой белой? – Монах любовно провел ладонью по глянцевому листу конторской книги.
– Не знаю, должны быть еще какие-то добавки. Ты можешь экспериментировать в меру собственной фантазии.
– Для этого нужны деньги.
– Не беда, помогу. Удача сама не прыгает в объятия, сначала надо побороться.
– Спасибо, князь Андрей! Еще вопрос, ты зачем приказал выложить керамическими плитками ванны для тертого дерева?
– Серная кислота сожжет любой чан, а известь испортит саму кислоту.
– Я отпишу в Византию, алхимик нужен.
– Пиши, денег на дорогу дам.
– Herr Norman von Russ [10] , – шепнул материализовавшийся у плеча дворецкий, – приезжий купец просит аудиенции.
– Зови.
Приход торговца давал шанс увильнуть или сократить занятия с отцом Иоанном, который ежедневно вдалбливал Норманну греческие падежи, суффиксы, спряжения и наклонения. Купец робко вошел, отвесил общий поклон, перекрестился, а заметив сидящих за столом монахов, облегченно вздохнул.
10
Герр Норманн фон Русс (нем.).
– Никак оробел? С чего так? – спросил Норманн.
– У тебя воинов
– Садись за стол, перекуси с дороги.
– Спасибо за приглашение, княже, сыт. У меня письмо к тебе от архиепископа Василия. – Купец передал дворецкому залитый воском свиток.
– На словах что-либо передавал?
– Что ты, княже! – Купец в ужасе отшатнулся. – Свиток монах на торгу дал, велел поспешить.
Норманн подал купцу серебряную пятирублевку. Тот низко поклонился и проворно шмыгнул за дверь. Письмо озадачило – молитвы, молитвы и молитвы. Понадобилось некоторое время для осмысления написанного. Основной текст можно было передать в двух словах: «Срочно ко мне!» Передав отцу Михаилу послание от архиепископа Василия, Норманн отправился одеваться. Все планы кувырком! Тут и гипсовые муляжи человеческих органов в качестве учебных пособий для курсов начинающих хирургов, и вальцы для окраски полотна в горошек. У него много, просто ворох начатых дел, которые придется бросить и ехать в Новгород незнамо для чего. Подобные вызовы никогда добром не заканчиваются. Ради ласковых слов или наград срочно не зовут, это жизненное правило одинаково для любого века.
Спешная подготовка к отъезду помешала организовать торжественное мероприятие для Шушуна. Обещанную серьгу пришлось вручать в домашней обстановке, в окружении сотников и десятников. Крошечная стеклянная фигурка на дополнительном колечке могла сойти за любого зверька, но бобр узнавался благодаря оскалу мощных резцов.
– Княже! – Корабельщик рухнул на колени. – Вовеки не забуду твоей ласки и доброты, внуков заставлю за тебя молиться!
– Вставай, Шушун, ты заслужил намного больше этой серьги.
Норманн говорил совершенно искренне, именно сотник корабельщиков помог сделать первые шаги в этом непонятном мире. Невозможно переоценить его советы и наставления в Любеке, рассудительные действия в Дании, удачный набег на Ригу. Если положить руку на сердце, то все достижения сегодняшнего дня стали возможными благодаря начальным шагам под крылышком старшины корабельщиков. Расцеловав растроганного Шушуна, Норманн запрыгнул в сани и взял в руки гармонь. Разбрызгивая талый весенний снег, лошади затрусили к озеру, а над строящимся городом разнеслась песня: «Раскинулось море широко…» – это Норманн взялся за проверку первых опытных образцов.
Сани легко скользили по покрытому лужами льду, вскоре выехали на трассу Кола – Новгород. Заночевали на Рыбреке, где познакомился с мурманами. Молодежь, одна молодежь не старше двадцати, в глазах робость и восхищение. Они именно таким ожидали увидеть своего предводителя – рослый, широкоплечий, мощную мускулатуру не могла скрыть даже шуба. Настоящий герой, способный в одиночку взять крепость с полутысячным гарнизоном. Флейен и Бригген выпорхнули из саней и чуть ли не силой потащили своих сородичей к Норманну. Началось представление «лидеру нации». Валькирии называли имя, затем следовало длинное перечисление имен отцов – дедов – прадедов и былых заслуг предков. Все это завершалось крепким рукопожатием и взаимными объятиями. Норвежцы от волнения краснели и косились на парадный меч, который Норманн обильно украсил китайским стеклом, искусственным жемчугом и «золотой» бижутерией. В завершение юноши и девушки, а воительниц оказалось чуть ли не половина, пропели клятву верности, выслушали пожелания светлого будущего и гурьбой бросились в дом. Всем не терпелось услышать рассказы Флейен и Бригген, которые уже на бегу начали хвастаться своими мечами.
Старосте Рыбреки Сытько не терпелось похвастаться зимней добычей. Первым делом он повел Норманна к складам. М-да! Меха, меха и меха! Горы пушнины! В основном песец, норка, соболь, куница и белка. Столь огромное количество поражало воображение. На этом фоне Килиманджаро лисьих, волчьих и медвежьих шкур как-то не впечатляло. Сарай с кабаньими и лосиными шкурами да короба соли были показаны ради отчета. Хоть и немалые деньги, но слишком блекленько на фоне пушного изобилия.
– Откуда столько мехов? – после окончания осмотра поинтересовался Норманн.