Право на возвращение
Шрифт:
— А что случится, если ты об этом никому не скажешь?
— Не знаю.
— Ты это когда-нибудь проверял?
— Что ты имеешь в виду?
— Это твое «шестое чувство» — ты с кем-нибудь о нем говорил?
— Ты хочешь сказать, с психоаналитиком?
— Например.
— Это еще зачем?
— Потому что оно мешает тебе.
— Ничего мне не мешает.
— Ах, не мешает? Ты считаешь, это украшает жизнь?
— Да.
— У нас назначена встреча, — напомнил Брам.
— Знаю.
— Ну?
Икки, продолжая смотреть на стену, медленно кивнул, словно собираясь с силами:
— О'кей.
— Отлично, —
И Икки подвел автомобиль к въезду в туннель — как раз подошла их очередь.
Из-за постоянных призывов мировой прессы к «равенству перед законом» проезжавших контролировали на обеих сторонах блокпостов, хотя с момента последней акции евреев-террористов, взрывавших бомбы в арабских деревнях Израиля, прошло одиннадцать лет. Эти взрывы послужили поводом для отделения арабских деревень в Галилее. Теперь и арабы Яффы пожелали присоединиться к «своим». Страна, населенная евреями, сжалась до окрестностей Большого Тель-Авива.
Один из солдат у стены сделал им знак остановиться. Словно это было необходимо. Словно если тебя не остановить, ты взорвешься.
Это оказался Хаим Плоцке, толстый, румяный, рыжий еврей. Когда Брам преподавал в местном университете, Плоцке был его студентом; сейчас он проходил очередную трехмесячную службу. Брам опустил стекло.
Плоцке сразу узнал его:
— Профессор Маннхайм?
— Привет, Хаим.
В прошлом году Брам встретил его в больнице, доставив очередного пациента в приемный покой. Плоцке ожидал результатов обследования, которое проходил его сын: мальчик упал, играя в футбол, и подвернул ногу. Брам вспомнил, как сказал ему тогда: «Пока мальчишки играют в футбол, у нас остается надежда».
Плоцке наклонился к нему:
— У вас все хорошо, профессор?
— Да. А у тебя? Как поживает футболист?
— Лонни у нас — настоящий талант. Он сейчас в Польше, проходит проверку. Они присылали специального человека, чтобы отвез его туда.
В 2022 году варшавская команда «Легиа» [3] выиграла Кубок Европы. Поляки отпраздновали эту победу со спокойной гордостью, как новое подтверждение своего статуса ведущей, богатейшей нации Европы.
Брам сказал:
3
Команда существует и принадлежит Центральному спортивному клубу Войска Польского.
— Ты должен заключить с ними самый выгодный контракт.
— Лонни пробудет там три недели. Он у нас молодец. — Хаим оглядел машину и добавил: — А вы все ищете приключений?
— Разве в Яффу ездят только за этим?
— Понятия не имею, — ответил Плоцке.
Тогда, в больнице, он рассказал, что после отъезда Брама в Принстон прекратил изучение истории и занялся разработкой компьютерных программ.
Плоцке повернулся к Икки:
— А вы?
— А я ищу приключений.
— Мы ищем пропавшего ребенка и, кажется, напали на след, — вмешался Брам.
Плоцке знал об их работе. Он спрашивал, чем занимается Брам, когда они виделись в последний раз.
— А они знают, что вы приедете? — спросил он, имея в виду полицию Яффы. При малом количестве населения, сотнях видеокамер и мобильных постов биохимического контроля полиция могла без труда контролировать город.
— Нет, мы им не звонили.
— Может быть, мне позвонить? Я передам им ваши приметы, да и британский «ровер» трудно не заметить. Или его привезли из Австралии?
— Из Австралии, — кивнул Икки.
— Если нетрудно, позвони, — сказал Брам.
Плоцке подал каждому из них по клочку ваты, завернутому в целлофан.
— Вам этого никогда не делали?
— Я читал об этом, — ответил Брам.
— Проведете ваткой во рту, потом сунете ее в ящичек сканнера, — сказал Плоцке и обратился к Икки: — Теперь заезжайте в туннель. Вы должны оставаться в машине. Откройте «ветрячки» и подчиняйтесь командам. Да, выключите, пожалуйста, мотор.
Плоцке отступил в сторону, давая им дорогу.
Икки подвел «ровер» к въезду в туннель, не отрывая взгляда от мигающей красной лампочки. Как только она загорелась ровным светом, он поставил машину на ручной тормоз и выключил двигатель. Система пришла в движение и подхватила автомобиль. Стены туннеля были нашпигованы сенсорами, которые видели, обоняли, сравнивали, могли заглянуть даже внутрь желудка и узнать, хорошо ли переварился там сегодняшний завтрак.
Они вытащили клочки ваты из целлофана и проделали то, что велел им Плоцке.
Разглядывая мокрый комок ваты, Брам спросил:
— А что теперь?
— Эту штуку надо будет засунуть в такую хреновину, — сказал Икки.
— Ну спасибо, объяснил. Как ты себя чувствуешь?
Икки пожал плечами:
— Такой же шлюз поставили на въезде в Хайфу. И на полпути в Иерусалим. Они сейчас видят нас насквозь. Представляешь, как им интересно разглядывать меня!
— Я спрашиваю, как поживают твои предчувствия?
— Спасибо, хорошо.
— Чего ты, собственно, испугался?
— Почему ты используешь прошедшее время?
Они медленно двигались вперед.
Икки сказал:
— Я прочел еще кое-что про ДНК, касательно древнего вопроса, кто такие на самом деле евреи. В ДНК из поколения в поколение остается неизменной только мужская Y-хромосома. Которая передается от отца к сыну. А раввины устанавливают еврейство по материнской линии, так что их идеи — это вчерашний день. Еврейка, которая рождает дочь от гоя, получает девочку с одной еврейской и одной гойской Х-хромосомой, от отца-гоя. Если теперь ее дочь родит девочку от гоя, эта девочка может получить уже две гойские Х-хромосомы, но все равно в глазах раввината останется еврейкой, хотя физически в ней ничего еврейского не осталось. Понимаешь?
— Почти. Ну и что?
— То, что мы узнали о ДНК, позволяет понять, какой бардак царит в раввинских правилах.
— Я пошлю мэйл в Главный раввинат, — предложил Брам, — чтобы, начиная с сегодняшнего дня, евреями считались только те, у кого отец еврей.
Их дискуссию прервал голос Плоцке:
— Ватки в сканнер, пожалуйста.
По обе стороны от автомобиля выдвинулись стальные ящички, и голос Плоцке повторил:
— Ватки в сканнер, пожалуйста.
Они сунули ватки в ящички, немедленно скрывшиеся в стене, — прошло десять секунд, и их принадлежность к еврейству была доказана.