Право на возвращение
Шрифт:
Брам повернулся к Икки:
— Ты хочешь сказать, что сейчас ехать в Яффу неразумно?
— Нет. Но мне кажется, здесь что-то не совсем в порядке.
— Здесь?
— Да.
— Ты куда-то не можешь ехать?
— Никуда.
Но результаты проверки уже появились на экране перед Плоцке, его голос прозвучал у них над головой:
— Проезжайте, профессор.
— Мы сразу вернемся, — ответил Брам, — спасибо.
— До скорого, — откликнулся Плоцке.
Икки завел мотор, автомобиль выехал за ворота и, лавируя между бетонными блоками, выбрался на дорогу, ведущую к окраинам Яффы.
В прошлой жизни Брам с Рахель беззаботно
Теперь дамы Яффы носят паранджу, а мужчины отрастили бороды и нарядились в долгополые джеллабы и шлепанцы.
Старый город Яффы невелик, однако они потратили на поиски нужного адреса целых двадцать минут. Наконец, свернув в узкую улочку, застроенную высокими домами с покосившимися балкончиками и облезлыми оконными рамами, Икки остановил автомобиль перед дверями кафе. Они вошли.
Зеленоватый свет падал на деревянные столы и куфии десятка арабов. Пол был выложен грязно-желтой плиткой; вентилятор, подвешенный к потолку, взбалтывал тремя широкими лопастями тяжелый, провонявший табаком, дымный воздух. Никто даже не взглянул на них, словно появление евреев здесь — дело обычное. Один из арабов сидел в одиночестве перед чашкой чаю, облокотясь на стол и зажав в пальцах сигарету. Как и остальные, он не сводил глаз с экрана, висевшего над дверью. На экране шел матч чемпионата США по баскетболу. Черные гиганты, пританцовывая, перебрасывались мячом. Икки обернулся к Браму, словно тот мог ему помочь. Но чем мог помочь Брам, если встречу назначал Икки? Икки, подумав, подошел к одинокому арабу и нахально уселся за его стол. Араб принял это как должное, кивнул, окинул Брама быстрым, подозрительным взглядом и снова уставился на экран.
Икки говорил Браму, что они специально условились о встрече на людях: араб не мог поверить, что они явятся безоружными. Полный бред, если кто-то просит о встрече на людях, значит, ему комфортнее быть среди своих. В кафе любой мог прийти на помощь арабу. Брам взял стоявший поблизости стул и сел рядом с Икки.
Араб ткнул сигарету в переполненную пепельницу. Голову его покрывала куфия, как у всех, но лицо было чисто выбрито. И никаких следов пота на щеках. На правой руке красовался «ролекс», без сомнения — поддельный. Прикидывается, что баскетбол интересует его больше, чем деньги Брама. Сплошная показуха. Ничего, кроме денег, ему не надо.
— Джонни — это ты? — спросил Икки.
Араб покосился на него и кивнул. Ум и ирония светились в его глазах.
— Джонни, да. А тебя зовут Шон?
— Шон, — согласился Икки.
— Чудесное ирландское католическое имя, — вздохнул Джонни.
— Меня назвали в честь американского актера, — пояснил Икки. — Шон Пени.
— Знаю такого, у него отец был еврей.
— Прекрасный актер, — заметил Икки, пораженный широтой познаний собеседника. Мрачное выражение наконец исчезло с его лица.
— Но глуп, как пробка, — оживился Джонни. — Нечего было ему лезть в Сенат.
Икки посмотрел на него весело и спросил:
— А тебя в честь кого назвали?
— В честь Тарзана. Джонни Вайсмюллера.
Икки радостно хихикнул. Абсурдность Джонни ему нравилась.
— Вайсмюллер
Продолжая следить за игрой, Джонни заметил:
— Говорят, его мать была еврейкой. И я считаю его хорошим актером.
— Этого я не знал, — удивленно промолвил Икки и покосился на Брама. Он явно находил разговор забавным: чего угодно можно было ожидать, но встретить поклонника Тарзана в Яффе…
Джонни кивнул, удовлетворенный ответом. Не отрывая глаз от экрана, он сказал:
— Ты многого не знаешь из того, что знаю я. В тысяча девятьсот двадцать четвертом году, сто лет назад, Вайсмюллер выиграл золотую медаль во время Олимпиады в Париже, на дистанции сто метров вольным стилем. Ровно пятьдесят девять секунд. Сейчас рекорд сорок одна и восемнадцать сотых. Но в его время это был сенсационный результат. Фантастическая жизнь. А умер совсем один, в Мексике. В Акапулько. Дом сохранился, они называют его Casa de Tarzan, принадлежит какому-то отелю, его можно снять. Круглый дом, розовый, я видел фотографии. Был женат пять раз, это его и доконало. Все деньги на этих сук спустил. Но фильмы о Тарзане перестали снимать, а в другие его почти никогда не приглашали. Одно время он, чтобы заработать, нанимался в казино в Лас-Вегасе — встречал в дверях гостей. Представляешь? Великий Вайсмюллер в вестибюле казино! Я так никогда и не узнал, какое казино это было: «Фламинго» или «Дворец Цезаря». Умер в бедности, и все-таки его не забыли. Похоронен в Акапулько. На его могиле можно послушать знаменитый «зов джунглей». Смотри-ка, хороший бросок.
Брам повернулся к экрану и увидел замедленный повтор броска. Игрок взлетел к кольцу и обеими руками опустил в него мяч. Мужчины в кафе зааплодировали.
Джонни пояснил:
— Измаил Хамдар. Его родители уехали из Хеврона в двухтысячном году. Родился в Хьюстоне. Два метра пять. Я поставил на него три сотни.
Он подозвал человека, разливавшего у соседнего стола черный, как деготь, кофе, высоко поднимая серебристую джезву и элегантно наклоняя ее над чашечками, и спросил по-арабски еще два стакана чаю.
— Если Хамдар заработает тридцать очков, я получу вдвое больше.
— Тридцать — это много, — заметил Икки.
— В последних десяти играх он набирал в среднем по тридцать шесть очков, — парировал Джонни.
— Сколько тебе еще осталось?
— Двадцать два.
— Много.
— Хамдар сейчас в наилучшей форме. Ему надо только чуть-чуть разогреться.
Джонни вытянул из мятой пачки сплющенную сигарету, прикурил от древнего «ронсона» и сказал:
— Когда-нибудь я посмотрю его игру вживую.
— В Хьюстоне?
— В «Хьюстонских ракетах». [4] В зале «Тойота».
— Тогда и я с тобой поеду, — сказал Икки.
Джонни повернулся к Браму:
— А ты?
— Что — я?
— Ты с нами поедешь?
— Конечно, поеду.
— Втроем, значит, — с удовольствием заключил Джонни.
Брам подумал, что пора заканчивать ритуальные пляски:
— А чем-нибудь другим мы не можем втроем заняться?
— Мы можем посмотреть на лос-анджелесских «Клипперов», — кивнул Джонни, освобождая место на столе для прибывшего тем временем чая. — И конечно, на Casa de Tarzan.
4
Знаменитая американская баскетбольная команда.