Право на вседозволенность
Шрифт:
По лицу Карминского пробежала тень.
– А раньше мог, представляешь? – его слова звучали глухо, словно доносились из разделявшего время и пространство омута его воспоминаний.
– Когда-то давно я считал Оберона почти сыном. Да что сыном - своей безраздельной собственностью! Он внимал мне, как Богу, и тогда я думал, что так будет всегда. Но он смог обернуть против меня мое же оружие. Впрочем, я тебе уже об этом говорил. С тех пор я как сидящий на цепи пес: если хочу в покое дожить то, что мне отпущено, то должен беспрекословно слушаться своего хозяина. Как и Хиггинс, и многие другие. В свое время мы все,
Скрипнув стулом, он встал и направился к выходу, почти не сомневаясь в том, что Юлиана не даст ему уйти просто так. На ее лице было написано полное смятение, и он понимал, что эту битву он выиграл. Ему даже стало смешно, насколько легко ею манипулировать с помощью задушевных разговоров. Эдмунд взялся за дверную ручку, но тут она окликнула его.
– Пожалуйста, не уходите!
Инкатор будто нехотя повернул к ней голову.
– Чего тебе?
Девушка заломила руки, не зная, как получилось, что ее победа в этом споре не только не обрадовала ее, но даже очень огорчила.
– Я не знаю!
– в замешательстве проговорила она. – Я совсем запуталась! Вы никогда не говорили со мной так раньше!
– Как - так? – ворчливо осведомился Карминский.
– По-хорошему. Доходчиво. Почему?
– Раньше я считал тебя тяжелым ярмом на своей шее, но сегодня узнал, что Витовский вот-вот умрет, и понял, что у нас с ним до сих пор нет достойной смены. Какими бы бессердечными негодяями мы тебе ни казались, мы любим эту страну и заботимся о ней, как умеем. И теперь пришла пора передать наши знания другим. Мы с тобой занимались целых два года. Жаль, если это время окажется потраченным впустую и ты не захочешь со временем занять место Витовского...
– Я теперь сама не знаю, чего хочу!
– беспомощно пробормотала Юлиана.
Карминский ободряюще положил ей руку на плечо.
– Я понимаю тебя, - задушевно произнес он.
– Давай так: я обучу тебя всему, что знаю и умею сам, но до конца учебы мы будем играть по моим правилам. Не потому, что я такой противный, а потому, что только так я смогу закалить твой характер и научить тебя быстро принимать правильные решения в самых трудных ситуациях. А когда ты повзрослеешь и выйдешь в самостоятельное плавание, то изобретай подходящие тебе способы работы сколько хочешь!
Герцогиня прижала ладонь к переполненной сумбурными мыслями голове. Так и не получив ее ответа, инкатор добавил:
– Мне трудно это признавать, но без тебя нам всем придется туго, Юлиана. Так уж вышло, что ты замечательно подходишь для этой работы, хоть она тебе и не особо нравится...
Она с изумлением посмотрела на него, и он закивал.
– Да, да, подходишь! Бог дал тебе усидчивость, целеустремленность, аналитический ум, а это очень важно, ведь в будущем тебе придется противостоять
– Вы ведь всегда повторяли что у меня вообще нет мозгов! – воскликнула она.
– А что ж я, хвалить тебя должен? Так я этого вообще делать не умею! К тому же недостатков у тебя на сегодня в разы больше, чем достоинств, но это все поправимо. При желании, к выпуску ты избавишься от большинства из них. Труд нам обоим предстоит, конечно, каторжный, но ведь и цель того стоит!
Девушка в замешательстве опустила голову.
– Прости, что был так жесток с тобой, - извиняющимся тоном произнес Карминский. – Пойми старика – нервы уже ни к черту! С одной стороны на меня наседает король со своими бредовыми идеями, с другой валькинорцы словно с цепи сорвались. Да еще нужно найти силы и время, чтобы заниматься с тобой. А я стар, болен, жутко устал и хочу хоть пару недель покоя…
Юлиана окончательно запуталась в своих чувствах. Десять минут назад ее мутило от ненависти к своему учителю, а сейчас было почти стыдно, что она причиняет самому востребованному человеку королевства столько хлопот.
– Потерпи немного, детка!
– попросил ее инкатор.
–
Сначала всегда тяжело… Наберись знаний и опыта, а потом меняй мир к лучшему так, как захочешь! Или устранись, переложи ответственность на кого-то менее щепетильного, если тебя не волнует, сколько злодеяний совершится по твоему попущению. Подумай об этом, прежде чем дать мне окончательный ответ! Полистай дела в архивах и убедись, что наш вклад в спокойствие государства неоценим. Я даже не буду тебя с этим торопить. Сегодня я уеду на границу – там я сейчас гораздо нужнее, чем здесь, а через пару недель вернусь за твоим ответом. Договорились?
Юлиана только и смогла, что молча кивнуть.
Карминский шел по шуршащей гравием дорожке на окраине парка и улыбался. Дети, какие же они простодушные! Особенно девочки.
Он остановился у похожей на шар сосны, привлеченный скакавшей по ней белкой. Вытащив из кармана пакетик миндаля, который держал при себе для быстрого перекуса, он высыпал орехи себе на ладонь и протянул их белке. Пару минут та раздумывала, не сводя с орехов жадного взгляда, а потом соскочила с ветки и подбежала к нему.
– Доверчивая глупышка, - ссыпая орехи на землю, проговорил он.
– Совсем как Юлиана! Бежишь за подачкой, забывая об осторожности, стоит только поманить!
Телефон в его кармане заиграл государственный гимн, уведомляя о звонке короля. От испуга белка бросила орех и припустила прочь. Карминский с сожалением смотрел ей вслед. Животные были его единственной слабостью. Только им он мог отдавать свою нерастраченную любовь. Вздохнув, он поднял трубку.
– Ты говорил с Юлианой? – без предисловий спросил его Оберон.
– Говорил, - буркнул инкатор.
– Она продолжит учебу.
– Продолжит?! – задохнулся от изумления король и тут же с беспокойством спросил: – Что ты с ней сделал?
– Ничего из того, что она заслуживала! Просто обрисовал ей, сколько хорошего сможет сделать для страны сердобольный инкатор.
– И этого хватило? – недоверчиво спросил Астарот.
– Хватило и, думаю, еще надолго хватит. Во всяком случае, пока не развеется ее юношеский идеализм и желание сделать этот мир лучше.