Право на выбор

Георгиева Инна Александровна

– А что, если это и есть конец?

– Нет! – сама себе удивляясь, шагнула вперед деват. – Конец любой истории всегда хороший, а если это не так – значит, это еще не конец!

На сей раз сирена просто не смогла сдержать смех:

– Где ты услышала такую глупость?

– Одна полукровка однажды сказала, - прошептала деват. Мерси замерла, опустив глаза и обнимая себя руками за плечи:

– Наверное, это было очень-очень давно…

Ширин поджала губы, чувствуя, как на глазах выступают злые слезы. Такая Окайя нравилась ей куда меньше той, которую забрал Рихард

из Огненного мира. Пусть деват злилась на сирену, отнявшую у нее жениха, пусть во многом не понимала ее, но в глубине души она восхищалась ее смелостью и силой воли! И что осталось от этих благородных качеств сейчас? Когда бесстрашная полукровка успела превратиться в худшее воплощение образа женщины Лазури?!

Стук в дверь прервал ее размышления и, наверное, это было хорошо, потому что Ширин не знала, сколько еще сможет сдерживать себя, прежде чем подойти к Мерси и врезать ей хорошенько по скуксившемуся личику.

– Войди, Рихард, - подхватив с дивана тонкую шаль, крикнула сирена.

– Откуда ты знаешь, что это – я? – удивился принц. Рыжая пожала плечами:

– У меня, знаешь ли, не так много гостей. Только ты или Ширин, а она никогда не стучит. Страже в комнату, кажется, под страхом смертной казни даже заглядывать запретили. А Асмар, как нам всем известно, всегда вызывает меня к себе. Видимо, не пристало великому эмиру заходить на женскую половину дворца.

– Во дворце нет женской половины, - в недоумении нахмурился Рихард. – Все комнаты принадлежат Владыке, равно как и те, кто в них обитает. «Закон Лазури о Правящем доме», раздел «Наследное право», статья «Недвижимое имущество», пункт два.

– Я думаю, - мягко улыбнулась принцу Ширин, - что Мерси только что изволила пошутить.

– А… - протянул тот таким тоном, что рыжая сразу усомнилась в своем таланте комика. – Но я, на самом деле, не просто так пришел. Как ты сказала, Окайя, эмир не ходит в гости сам. Но сегодня он хотел бы видеть тебя в своих покоях на праздничном ужине в честь нашего завтрашнего бракосочетания.

– Серьезно? – фыркнула Мерси. – Хочет отпраздновать самый счастливый день моей жизни?

– Но свадьбу мы будем праздновать завтра...

– Я правильно говорю, - мрачно ответила сирена. – А почему, кстати, ужин? Неужели в Лазури тоже приняты репетиции свадебного пиршества? Асмар хочет пригласить вечером всю местную верхушку, дабы познакомить со счастливыми новобрачными и отрепетировать последовательность завтрашних речей и тостов?

К концу вопроса и Ширин и Рихард смотрели на Мерси, вытаращив глаза и распахнув «кружочками» рты. Потом принц хмуро протянул:

– Иногда я вообще не понимаю, о чем ты говоришь… Но все же постараюсь ответить: вечером ты встретишься с Асмаром наедине. Если интересно мое мнение, он захочет выяснить, каково твое отношение ко мне и к свадьбе в целом. И, возможно, обсудить некоторые последующие события…

– Поход на Землю, например? – невинным тоном подсказала сирена. Рихард запнулся на полуслове, переглянулся с Ширин и скрестил руки на груди:

– Я не буду спрашивать, откуда ты это узнала, но вот тебе мой дружеский совет – если отец о таком заговорит, сделай

удивленное лицо.

– Погоди, то есть, это – секрет, что ли?! – воскликнула Мерси. – Под Касдагаром собраны войска Лазури, Таирон выдвинул армию на землю, я доспехи примеряла чаще, чем свадебное платье, а ваш милый кузнец, нисколько не смущаясь, выковал штук пятнадцать разнообразных мечей и Ширин два дня подряд таскала мне их для определения самого удобного. И я, типа, не должна догадаться, что вы к войне готовитесь?

– Типа, не должна, - очень мрачно отрезал Рихард. – Потому что это – государственная тайна, о которой мы вслух не говорим.

Мгновение Мерси просто смотрела в его угрюмое лицо, пытаясь обнаружить там хотя бы намек на улыбку. Потом закатила глаза и всплеснула руками, признавая поражение:

– Хорошо! Ладно! Я буду в полнейшем шоке, когда он скажет, наконец, зачем так жаждет привязать меня к своей семье! Не волнуйтесь, никто не заподозрит вас в излишней болтливости!

И, чертыхаясь сквозь зубы на странных деватов, вышла на террасу.

Рихард скосил глаза на Ширин:

– Тебе не кажется, что она слишком бурно реагирует?

– Меня больше тревожит то, как быстро она переходит от полнейшей апатии к столь сильным эмоциям. Ее вспышки гнева были бы куда меньше, если бы она не стремилась держать чувства под постоянным контролем. Я боюсь, что наступит момент, когда она выплеснет их наружу… и я бы не хотела быть рядом, когда это случится.

– Но пока она держится, - пробормотал Рихард так, словно пытался убедить в этом самого себя. Ширин посмотрела на тоненькую фигурку Мерси, нечеткую за полупрозрачной тканью занавеси, и со вздохом ответила:

– Можно вытерпеть самые страшные испытания, а потом сорваться из-за того, что тапки стоят по другую сторону кровати…

На встречу с Асмаром Мерси одевали так, словно готовились выставить ее для участия в конкурсе «мисс Трех Миров». Такого количества шелков и драгоценностей на девушке не было никогда. Ширин подрисовала ей сурьмой глаза, приклеила на внешние уголки бровей по крошечному топазу, отчего аквамариновый взгляд стал еще более выразительным, уложила волосы.

– Ты выглядишь настоящей принцессой, - с плохо скрываемой горечью похвалила она, разглядывая дело своих рук. – Эмир получит невестку, о которой всегда мечтал.

«Сильно сомневаюсь, что ему когда-либо было дело до моей внешности», - мрачно подумала Мерси, но вслух язвить не стала. В конце концов, Ширин не виновата в ее злоключениях и не заслуживала быть девочкой для битья.

– Я проведу тебя к отцу и буду ждать снаружи, - протянул сирене руку ждущий у дверей принц. Он переминался с ноги на ногу, нервно поглядывая на большие и довольно странные наручные часы. У них не было стрелок или циферблата – они вообще больше походили на широкий чешуйчатый браслет из чистого золота. Только потом Мерси догадалась, что каким-то образом деваты могли определять по нему время. К сожалению, как именно они это делали, так и осталось для нее загадкой. – Если все будет хорошо, - продолжил жених, - я же приведу тебя обратно в покои.