Право на жизнь

Гущина Яна

Кирилл обнимал Елену, вдыхая аромат её волос, стараясь запомнить его. Возможно, через несколько часов их всех убьют... А если нет, то принесённая извне зараза погубит его жену. Кирилл ни разу в жизни не плакал, даже когда был ребёнком, но сейчас, осознавая, что теряет Лену, не смог сдержать слёз. Они впитались в её волосы, и когда Кирилл оторвался от жены, ничто не указывало на его мимолётную слабость.

* * *

Максим сосредоточенно выслушал сообщения президента и теперь, стиснув зубы, смотрел на погром, учинённый

пришельцами. Единственное желание, которое было у него, это выйти из убежища, и дать отпор чужестранцам. Пусть это будет стоить ему жизни, но, возможно, его вмешательство спасёт несколько человек.

Взгляд парня скользнул на брата. Тот был старше него всего на два года. Молодой, ещё жить и жить, а тут вдруг нападение. Видя, как Кирилл обнимает Лену, Максим тяжело вздохнул. Надо же, какая ирония! В разгар первой брачной ночи случилась такая трагедия.

Глядя на них, Макс против своей воли ощутил укол ревности. С первого же дня знакомства Лена понравилась ему, и даже казалось, что он понравился ей тоже. Но она выбрала Кирилла. А в итоге всем им жить оставалось несколько часов...

* * *

Атака была в самом разгаре. Защитники города сдавали свои позиции, в то время как захватчики хозяйничали на улицах и убивали местных жителей. Вирус зла свирепствовал внутри своих носителей, заставляя их бесчинствовать и уничтожать коренное население.

Когда прошла первая волна зачистки, появились люди в камуфляжной форме. Они стали отдавать указания, и поведение агрессоров сменилось. Грабежи, убийства и насилия прекратились. Мирных жителей начали загонять в громадные бронированные автобусы и увозить.

– Зачем им пленные?
– не понял Макс, удивлённо вскинув бровь.

– Будет хорошо, если мы об этом никогда не узнаем, - ответил Кирилл, вгрызаясь взглядом в происходящее.
– Боюсь, что живые позавидуют мёртвым. Ты только посмотри на этих варваров! Они даже на людей не похожи!

Я покосилась на голограмму и пристальнее рассмотрела захватчиков.

– Не вижу особой разницы между ними и нами, - заметила я, пытаясь обнаружить у них третью руку, или вторую голову.

Кирилл покачал головой и вздохнул.

– Внешне схожи, но не внутренне! На подобные преступления нормальные люди не пойдут! Хотя подозреваю, что эпидемия пошла на спад: те, кто пришли позже и приказали брать пленных, - здравомыслящие. Они не заражены вирусом.

Я радостно встрепенулась. Если так, то обычно рождённые смогут выжить!

– Наверное, пока мы прятались от всего мира, за стеной произошли перемены!
– в голосе Григория Валерьяновича послышались нотки надежды.
– Возможно, люди изобрели вакцину против вируса и эпидемия зла остановлена?

– Если зло искоренено, тогда кто разгромил наш мир? Добрые и адекватные люди?
– Маргарита Станиславовна была очень расстроена, и её голос дрожал. Она устало опустилась на диван и была близка к обмороку.

–

Видимо, те, кто заразился, выздороветь не может, - Григорий Валерьянович размышлял вслух.
– Они-то и стали орудием нападения. Но новых случаев заражения нет, поэтому остались нормальные люди!

– Да уж, - проворчала его супруга, - я заметила, какие они нормальные... Зачем им пленные? Профессор опять попытался рассуждать логически:

– Появились какие-то новые факторы, о которых мы не знаем. Пока мы здесь ждали, что человечество вымрет, оно нашло способ выжить!
– в словах профессора прослушивались нотки восхищения. Он восторгался тем, что люди придумали, как побороть болезнь!

Но я не разделяла его чувств. На моих глазах варвары разрушили мой мир, убили невинных людей! Я метнула негодующий взгляд на Григория Валерьяновича. А он возбуждённо расхаживал по убежищу, заложив руки за спину, и с горящим взором размышлял вслух о неограниченных возможностях человечества.

Я уткнулась лицом в ладони, чтобы скрыть слёзы. Было страшно. И не только за себя, но и за всех людей, на которых напали. Особенно я переживала за своих родителей. Как они там? Наш дом был в бедном квартале, и многоквартирная громадина прошлого века не имела убежища. Так что скрыться им было негде. Я поняла, что их уже нет в живых. Кому нужны немолодые люди, готовые сопротивляться нынешней власти?

И тут мы услышали звуки передвижения в нашем доме. Я затаила дыхание, будто именно оно могло выдать наше присутствие. Голограмма переключилась на происходящее внутри дома. Десять мужчин в грязной потрёпанной одежде и сальными волосами вторглись внутрь и хозяйничали, переворачивая мебель и круша всё на своём пути.

– Зачем им это нужно?
– не поняла я.
– Чем им мешает мебель?

– Вымещают злость, - предположил Григорий Валерьянович, поправляя очки на носу.
– Видимо, им претит всё то, чего мы достигли за время, когда они деградировали.

– Звери, - запричитала Маргарита Станиславовна.

– Тише, - велел отец, обхватывая её за плечи.
– Нам нельзя выдать себя.

Некоторые из «гостей» вальяжно развалились на диванах. Голограмма приветливо включилась посреди зала, и стала демонстрировать творящееся на улицах.

– Надо же как они засуетились!
– заржал один из присутствующих.
– Бегают, кричат, молят о пощаде! Даже понятия не имеют, какова жизнь за пределами их милого мирка. Ничего, скоро они познакомятся с нашим бытом, а мы похозяйничаем тут. Нам тоже не мешает пожить по-человечески.

Как-то странно он размышлял. Если они стремились к тому, чтобы пожить нормально, то зачем крушить всё, что создавалось нами столько лет? Мы построили идеальное государство для жизни. Ведь можно было вторгнуться менее варварским способом, чтобы сохранить наш мир в целости. Тогда бы и пожили, раз уж зависть не даёт покоя.