Право на жизнь
Шрифт:
С т е п а. С пеленок!
К о л я - т а н к и с т (не обращая внимания). «Ты сирота, я тоже одинок. Я люблю тебя…»
С т е п а. Да кто тебе сказал, что я люблю Варьку?! Симпатичная она мне, и все!
П е т р о в и ч. А ты ей нравишься?
С т е п а. Откуда мне знать?
П е т р о в и ч. Ну, можно определить по разным признакам… Глазами улыбается, когда с тобой встречается, ручкой эдак рот прикрывает, когда смеется, нет?
С т е п а. Глазами — не помню, а вот рот ладошкой прикрывает. У нее щербинка вот тут, она и стесняется.
П е т р о в и ч. Деталь.
К о л я - т а н к и с т. А со мной когда говорит, не прикрывается. Значит, Степа, ты ей не без сердца. Но это следует прояснить.
С т е п а. Как?
К о л я - т а н к и с т. В непринужденной беседе. Давай: я — Варя, а ты — Степа, подходишь ко мне произвести разведку боем.
С т е п а. Ты — Варя?
К о л я - т а н к и с т. Ага!
С т е п а (смеется). Ну даешь, Николай!
К о л я - т а н к и с т. Ты не смотри на мою обгорелую рожу, ты Варьку на моем месте представляй. Начинай, ну!
С т е п а (откашлявшись). Варя…
К о л я - т а н к и с т (дурным голосом). Да, Степа?
Степа снова смеется.
(Сердится.) Ржешь как конь на заре!.. Давай по новой.
С т е п а. Варвара…
Петрович посмеивается.
К о л я - т а н к и с т. «Варвара»! Ты ее еще по отчеству назови! Нежно приступай.
С т е п а. Варечка…
К о л я - т а н к и с т (одобрительно). О!
С т е п а. Ты помнишь наши встречи?
К о л я - т а н к и с т. Молодцом! (Тонким голосом.) Они были так прекрасны, Степан!..
С т е п а. В приморском парке, на берегу?
К о л я - т а н к и с т. Все назад! Это же из песни, лошадь!
С т е п а (огрызается). А что другое я могу вспомнить? Как я Варьку за косы таскал, а она моей матери жалилась?!
П е т р о в и ч. Не растравляй парня, Николай. К чему жениться, если без чувств? (Смотрит на тетю Пашу.)
Т е т я П а ш а (издалека). Вечер добрый, Петрович.
Петрович встает, церемонно кланяется в ответ. Женщины разом замолкают, с интересом смотрят на тетю Пашу. Та бросает смущенный взгляд на дядю Жору Егиянца.
Н и н к а - б у ф е т ч и ц а (подтолкнув Варю). О, и глаз у мужика сразу запотел!.. (Хихикает.)
П е т р о в и ч. Нельзя без любви.
К о л я - т а н к и с т. Она Степиным сестренкам мать заменит. Пусть парень дыхание переведет!
П е т р о в и ч. Сестренки худо-бедно, да вырастут, замуж повыходят, семьи свои заведут. А Степа себе жизнь с нелюбимым человеком кастрирует. Пить начнет — и прощай мечты о высшем учебном заведении! (Строго.) Занимаешься или бросил?
С т е п а. Занимаюсь. Приду после работы, открою учебник, полчасика посижу над ним и, как в патоку проваливаюсь, засыпаю. Девки мои тихонечко сапоги стащат — и на кушетку. Хочу сопротивляться, а сил нет.
П е т р о в и ч. Что слышно о мамаше?
С т е п а (хмуро). Запросы кругом послал, молчат пока. Один мужик только откликнулся, он у нас старшим в теплушке был при эвакуации. Пишет, что видел мать живой, когда бомбежка кончилась. (Вздыхает.) Хоть покалеченная, лишь бы жива была мамка-то…
Молчат.
К о л я - т а н к и с т. А ты, Петрович, все машинку свою крутишь?
П е т р о в и ч. «Точить ножи-ножницы-мясорубки…» Куда меня с такой биографией возьмут?
К о л я - т а н к и с т. Несправедливо. Ты же механик золотые руки! Квалификация как у короля! А люди сейчас кругом требуются разруху военную восстанавливать.
П е т р о в и ч (спокойно). Все так. Но в кадры придешь, на бумажки мои глянут сквозь очки и сразу — «будь здоров» говорят. С моей статьей еще долго буду точить ножи-ножницы…
С т е п а. И у нас на проходной Юрка-охранник, ну совсем озверел парень, чистая зараза. Опоздаешь на пару минут — отдай пропуск и не греши!
П е т р о в и ч. Это их, охранников этих, еще Иван Грозный разбаловал.
К о л я - т а н к и с т (невольно оглянувшись). Рисковый ты мужик, Петрович. Такой жизни похлебал, а ничему она тебя не научила.
П е т р о в и ч. На Руси не все караси, есть и ерши.
С т е п а. Страшно было… там?
Петрович аккуратно гасит самокрутку, отрывает от сложенной газеты четвертушку бумаги, ссыпает в нее из самокрутки остатки табака, добавляет туда из кисета свежего и ловко сворачивает новую «козью ножку».
П е т р о в и ч. И там люди живут.
К о л я - т а н к и с т. Помню, в Дрездене, на главной их штрассе, поймали одного шнурка, тоже, как и ты, из штрафников. Сперва немка примчалась, кричит: ваш, мол, зольдат мою соседку насильничает. Мы туда. Точно: гоняется наш мужичонка за немкой. Хватаем мы его, трясем: «Мать-перемать, что ты армию перед Европой позоришь?!» А он в ответ: «Я мстю!..»
Смеются.
Эх, война-война… С сорок первого воевал, что только со мной не было, где не побывал, сколько в госпиталях валялся! А сейчас временами кажется, что, может быть, ничего этого и не было, а?