Право на жизнь

Шагинян Александр

Л ю с я. Мне одна девочка в Хабаровске рассказывала — она все знает, по второму разу поступает на курсы, — эти приемщики в комиссии любят, когда абитуриенты скромненько одеты, без краски на лице. Я не знала про это, вот и провалилась.

М и р о ш н и к о в (сочувственно). Вредные какие!

Л ю с я. А я, дурочка, наоборот, нафуфырилась, думала — так лучше будет. Ничего, на следующий год старенькое ситцевое платьице надену и весь макияж с лица сотру.

М и р о ш н и к о в. Какой макияж?

Л ю с я. Так марафет по-научному называется.

М и р о ш н и к о в.

Вы правы, Люсенька. Старики особенно завистливы. Как сели наверху, так нас, молодых, и гноят под собой. Не дают расти. Держат в мальчиках до седых волос. Я ведь не всегда в этой конторе сидел, когда-то и сам командовал… Но… «но над каждым генералом, кто бы ни был он такой, есть другой — большой над малым, а над тем — еще другой. А над тем — еще постарше…» И так без конца. Надоело мне зависеть, плюнул и ушел. Тут хотя бы сам себе хозяин, никто над головой не торчит, по темечку не стукает.

Л ю с я. Согласна с вами, Геннадий Васильевич…

М и р о ш н и к о в (грозит пальцем). Гена. Мы же договорились, что вы будете называть меня просто Гена…

Таисья за дверью не выдерживает, громко: «Подлец!» Мирошников в конторке настораживается, но затем, решив, что ему почудилось, успокаивается.

Л ю с я. Согласна с вами (хихикает), Гена. Такой видный мужчина, как вы, сам должен быть начальником.

М и р о ш н и к о в. Бодливой корове бог рогов не дает.

Л ю с я. Вы и на этом месте много можете сделать. От вас люди зависят.

М и р о ш н и к о в (садится рядом с ней). Так уж и зависят!

Л ю с я. Мне, например, помогли. Вы, наверное, очень добрый, да?

М и р о ш н и к о в (берет ее руку). В душе, Люсенька. А наяву не совсем. Знаете, людям сделай доброе, а они тут же тебе гадость преподнесут… (Подвигается ближе.) Но для вас я многое могу сделать…

Таисья рвется в конторку, но женщины удерживают ее.

Л ю с я. Тогда помогите бабушке.

М и р о ш н и к о в. Какой бабушке?

Л ю с я. Той, что на лавочке сидит.

М и р о ш н и к о в. Нельзя, она старая.

Люся обиженно отодвигается.

Не обижайтесь, Люсенька. Есть официальное положение — женщин пенсионного возраста к обработке рыбы не привлекать. Работа тяжелая.

Л ю с я. Вы ее поварихой назначьте.

М и р о ш н и к о в. Готовить на триста человек разве легче?

Л ю с я. Она же будет не одна… А кто-то говорил, что все для меня сделает, а?

М и р о ш н и к о в (подозрительно). Вы нарочно пришли, только из-за этой бабки?

Л ю с я. Она мне не знакома. Попросила помочь, а я решила проверить — бросает ли мой Гена слова на ветер или правда хорошо относится ко мне.

М и р о ш н и к о в. Ох, лукавая!.. Ладно, где старухино заявление? (Подписывает и уже по-хозяйски обнимает Люсю.) А что Гена будет иметь с этого?

Л ю с я (прячет заявление). Бледный вид и поломанные ноги.

М и р о ш н и к о в (обнимает ее). Огурчик ты мой!..

Л ю с я (кокетливо). Пустите!.. Ну, пустите же!

Таисья снова рвется в конторку, но женщины ее не пускают. Маня-Ваня: «Рано!..»

М и р о ш н и к о в (обиженно). Я свое слово сдержал, а ты выкобениваешься…

Л ю с я (вырывается). Сюда могут войти!

М и р о ш н и к о в. А я никого не боюсь!

Л ю с я (подходит к двери, громко). А жену? У вас и жена, наверное, есть?

М и р о ш н и к о в. Не жена, а ошибка моей юности. Женился сдуру, а она теперь как старое пальто. И не носишь, и выбросить жалко…

Люся деланно хихикает. Смеется вместе с ней и Мирошников.

Одно слово — кулема!..

В конторку врывается Т а и с ь я. В открытых дверях толпятся ухмыляющиеся женщины.

М и р о ш н и к о в (не узнав, строго). В чем дело, товарищи?!

Таисья срывает с себя парик. Немая сцена.

З а т е м н е н и е

На лавке перед конторой сидит З а х а р о в н а. Вокруг нее хлопочут М а н я - В а н я, Л я д я е в а, Т а и с ь я и Л ю с я. Они готовят к свадебному обряду не старую женщину, а юную невесту в белом кружевном платье. Такую, какой некогда была Захаровна. Поправив фату, она встает, прохаживается перед женщинами. Те одобрительно кивают. Затем, спохватившись, убегают, чтобы тут же вернуться, ведя под руки такого же юного Н и к о л а я. Он тоже принаряжен — брюки заправлены в начищенные сапоги, новый пиджак с цветком в петлице, застегнутая на все пуговицы косоворотка. Из-под лихо заломленной фуражки выбивается чуб.

Женщины подводят его к невесте, торжественно соединяют их руки. Незаметно исчезают.

Звучит музыка, мелодия их молодости — кадриль. Медленно, не спеша Захаровна и Николай начинают танцевать. Ритм старинной кадрили все убыстряется, и вот они уже стремительно летят по кругу…

З а х а р о в н а. Какое слово ты давеча молвил, Коленька?

Н и к о л а й (танцует). Волшебное — жить!.. Ты должна жить!..