Право на жизнь
Шрифт:
Тихий рык донесся со стороны внутреннего дворика. Я немного приподнял голову и посмотрел туда… Там, возле монумента в виде открытой книги, сидела здоровенная тварь и когтистой лапой чесала за ухом одной из своих голов. Парочку таких мутантов я видел, когда был раненным и сидел на чердаке здания полуразрушенной фермы.
Проводник приложил указательный палец к сетке КЗСа на уровне своих губ и потом призывно поманил рукой. Я, выполняя его команду, осторожно переполз к нему. Ветер сейчас дул в нашу сторону, и мутант не
— Это химера, — тихо-тихо прошептал мой проводник, указав движением головы в сторону твари, и добавил: — Пройдем через госпиталь, только на цыпочках. И под ноги смотри, чтобы ничего не задеть.
Я коротко кивнул головой, опасаясь даже шептать, и отправился следом за ним, через дверь внутрь помещения. Мы прокрались в облезлую комнату с выцветшим стендом расписания смен на стене и вышагнули в длинный темный коридор. Двери всех кабинетов сейчас были сорваны с петель и валялись на полу, покрытые слоями мусора и пыли. Старые медицинские плакаты, стулья, шкафы и койки — все здесь было раскурочено, перевернуто и хаотично разбросано по корпусу госпиталя.
Мы беззвучно просочились через здание к лестничным пролетам. Дальнейший путь вдоль крыла корпуса был отрезан. Пришлось ползти на брюхе, по «перешейку», соединяющему корпуса, снизу, под дырами бывших окон. Преодолев соединительный коридор, мы замерли у ближайшего выхода из госпиталя и осмотрелись.
Впереди потрескивали «электры» и пульсировали «воронки», живности видно не было. Чупакабра закинул «винторез» за спину, достал пистолет и сканер аномальных полей.
— Ну что, кто последний, тот дурак? — прошептал он через сетку КЗСа и побежал.
Я рассмеялся, мысленно, конечно, про себя, и кинулся следом за ним. Свой АКСУ я держал перед собой и изредка посматривал на рукав левой руки, где висел мой детектор. Марш-бросок финишировал, когда мы пробежали мимо того подвала, в который нас, «горожан», привел Поллитренко, проскочили в дыру забора и укрылись за пристройкой школьной теплицы.
— Блин, какое-то дежа-вю, — шепнул я на ухо проводнику.
— В Зоне оно так постоянно, — так же тихо ответил он, а потом спросил меня: — Где этот долбаный кэбэо?
— А вон там, левее тех многоэтажек, — я указал направление, — если направимся вдоль забора, то четко выйдем к нему, а там, через отогнутую секцию, во дворик комбината и попадем.
Чупакабра мотнул головой и, пригнувшись, побежал вдоль упомянутого забора. В дальней части школьного двора мелькала горбатая фигура кровососа, и мы, не желая попадаться ему на глаза, нырнули в густые ветви растущих здесь кустов. Через их заросли мы процарапались к трансформаторной будке, а уже от нее проползли до дыры в заборе.
— Теперь нам внутрь, через вон тот проем, — я указал на последнее окно за подвалом, — там на втором этаже бюрер был, так что все делаем очень тихо.
Чупакабра опять утвердительно кивнул и, подбежав
— Ух ты, а тут целых два артефакта между тех «электр», — сталкер глянул на свой детектор и скользнул в сторону аномалий, — я сейчас.
Я просто опешил, наблюдая, как Чупакабра, до этого передвигавшийся холмиком мусора по земле, выпрямился во весь рост и смело, вразвалочку, поперся в это жуткое скопление аномалий. «Кому поп, кому попадья», а этому — артефакты.
Настоящий сталкер!
Чупакабра зашел за угол и быстро вернулся назад, хвастаясь своим уловом.
— «Бенгальский огонек» и «пустышка», ерунда, но тоже хлеб, — Чупакабра закинул артефакты в длинный тубус экранирующего контейнера, скрытый под КЗСом, и повернулся лицом к лестничным пролетам. — Ну что, айда наверх?
Я первым поднялся по лестнице на второй этаж. Дорожка из гаек и болтов, некогда проложенная Поллитренко, и сейчас была тут. Но добрый ее отрезок уже был испарен сместившимися аномалиями. Я переступил через остатки ограждения, юркнул в узкий коридорчик и остановился у туалета.
В области сердца защемило, и я, в порыве смешанных чувств, заглянул за угол, в коридор, где погибла Анютка… Трупа девушки там уже не было, остались лишь почерневшие пятна крови на стене и плитах пола. Я сжал свой автомат, борясь с желанием ворваться в соседний зал и расстрелять ненавистного мутанта. Но «поезд ушел» — за стеной уже никто не шаркал ногами и не кряхтел. Мутант покинул это место или погиб от лап более сильного монстра.
— Что замер, вон твой «телепорт», на месте, — раздался сзади тихий голос моего проводника, — только вот, на, возьми…
Чупакабра ударил ногой по наличнику дверной рамы и, отломав кусок дряхлой доски, протянул его мне.
— Держи перед собой, когда в него будешь входить, и тебя даже не качнет при переходе, — поделился со мной опытом сталкер. — И не дрожи, как лист осенний, здесь никого нет. У меня нюх на всех этих мутантов.
Я закинул автомат за спину, в компанию к винтовке, и взял в руки кусок наличника.
— Ну что, будем прощаться? — произнес я, не найдя других слов.
— Не, не будем, — хихикнул мой проводник, — почему-то я уверен, что мы еще свидимся с тобой, Кабанчик.
— Бизончик, — я насупился, снова поправив сталкера.
— Какая нафиг разница?
Чупакабра махнул рукой и, не мешкая, убрался прочь.
Очень странный мужик. Я проводил взглядом его сгинувший за поворотом коридора силуэт, вздохнул и мысленно попрощался с Припятью. Испытывая отчаянную надежду, что теперь уж действительно вижу город-призрак в последний раз.