Право первой ночи. Танец огня
Шрифт:
Дружинник так торопился, что не спросил позволения войти, и только когда оказался в комнате, заметил обнаженную Девону. Элдер осекся, некоторое время он глазел на альбиноску, но затем, опомнившись, потупил взор. Дев, напротив, не без интереса рассматривала рыжего. Даже на локте приподнялась. Выражение лица у нее при этом было задумчиво-сосредоточенное, будто она присматривалась к жеребцу, прежде чем купить. Чего доброго, Дев прикажет бедняге открыть рот и начнет изучать зубы. Реймор кашлянул. Любовница повернулась к нему и вопросительно приподняла бровь. Глаза ее заговорщицки поблескивали.
— В чем дело?
— Ведьма в твоих землях.
— Ты совсем не похож на мою матушку, — отмахнулся Реймор, и, заметив удивление на лице дружинник, недовольно пояснил: — Иначе, зачем рассказываешь эти сказки? О моем сне нынче есть кому печься.
Девона кивнула, подарив князю озорную улыбку.
— Не сомневаюсь, но тут такое дело. Ведьма сожгла дом вместе с мужем на глазах у сотни человек.
— Наверняка он того заслуживал, — сладко потянулась Дев.
Она встала, чтобы поднять свое платье. Проходя мимо Элдера, Девона, будто случайно, коснулась его плечом. Реймор видел, как трудно дружиннику бороться с соблазном, чтобы не обернуться. Князь решил помочь парню:
— И конечно, все эти люди готовы подтвердить, что ведьма вызвала огонь щелчком пальцев?
— Нет…
— Так я и думал.
— Но дом выгорел дотла, хозяин хорошенько поджарился: умереть не умер, но уродом остался. А ей ничего. Представляешь?
— Ладно. И где же эта ведьма обитает?
— В Медоу.
Элдер хитро прищурился. Наверняка, начал издалека, чтобы удивить князя. И, стоит признать, это ему удалось.
— Как давно?
Этот вопрос Реймор и Девона задали одновременно, чем очень удивили дружинника. Его веселость бесследно испарилась.
— Еще весной. Я немного порасспрашивал, получается, сразу после того, как мы оттуда уехали. Кстати, зовут ведьму Мейден. И пожар она устроила на следующий день после свадьбы, — Элдер больше не говорил загадками, а был собран и серьезен, видимо, боясь упустить что-то важное.
— Неужели та самая? — Девона подскочила к князю.
Реймор не ответил. Он вскочил с ложа, затем присел на край. Внутри все оборвалось: слишком много совпадений.
— А почему раньше ничего не было слышно? — гаркнул князь.
Он и сам удивился, вместо тревоги в его голосе был только гнев. Элдер посерел. Казалось, даже его огненные волосы потускнели. Реймор испытывал невероятное раздражение, будто ответа не было вечность. Он понимал, что дружинник ни в чем не виноват, но сдерживать себя было крайне сложно.
— Она сбежала, — подгоняемый нетерпеливым сопением господина, Элдер нервничал. — Ее долго искали. Пару недель назад только обратно вернули.
— И она не сопротивлялась? Никого больше не сожгла?
— Так за ней же охотника послали. Он ее выследил, поймал, высек руны…
— Чудовище! — Девона положила руку, на плечо князю.
Браслеты громко звякнули прямо над ухом. Краем глаза Реймор заметил безобразные рубцы. Не удивительно, что она в ярости. Ей прекрасно известно, каково, когда тебя клеймят. Дважды.
— Сейчас ведьма в Медоу ждет казни.
— Что?! — сорвалась
— Тамошний жрец решил, что ее нужно сжечь на закате в день равноденствия, чтобы снять проклятие с деревни. Всем известно, что после появления ведьмы случает мор…
— Глупцы! — взывала Девона. — Это же завтра!
Она сжала пальцы, и Реймор почувствовал, как в плечо впиваются ногти. Боль отрезвляла. У них нет времени обсуждать превратности судьбы. Он глянул на Дев и понял, она сама рванула бы в Медоу, если бы был хоть один шанс успеть вовремя. Не ради Мей, нет, но ради него.
— Реймор, очнись! Сделай же что-нибудь.
Князь не заставил просить себя дважды. Несколько шагов и вот он на террасе. Внизу ущелье, за ним — поля. Солнце безжалостно клонилось к горизонту, по земле ползли длинные тени. Медлить нельзя. Реймор подошел к перилам и сиганул вниз.
— Князь! — крик Элдера был последним, что он услышал прежде, чем от свистящего ветра заложило уши.
Глава 8
Глухой звук отодвигаемых камней прервал чуткий сон Мейден. Она вздрогнула. Привыкнуть к такому невозможно, хоть вечность здесь проведи.
Даже в минуты отчаяния, балансируя на грани безумия, Мей не позволяла себе сбиться со счета. Семнадцать дней в земляном колодце, который специально для нее вырыли жители Медоу. Три ярда сырой земли, видимо, сочли недостаточным препятствием для «ведьмы», поэтому сверху яму накрыли настилом из досок и привалили камнями. К счастью, мучители предусмотрительно оставили в нем несколько щелей, чтобы пленница не погибла раньше назначенного времени.
Камни, а затем и деревянный щит отодвигали раз в день. Вниз на веревке спускали ведро, в котором обычно лежали мех с водой, кусок черствого хлеба и два-три вялых листа капусты. Обратно Мейден должна была отправлять другое ведро. С нечистотами.
Свет, хоть и не был ярким, все равно резал глаза. За время плена Мей успела отвыкнуть от солнца и свежего воздуха. Однако это печалило ее меньше всего.
Уныло скрипнула веревка, сверху раздалось недовольное кряхтение и брань. Сложно сказать, кому из односельчан принадлежал голос. Да и какая разница? На всем свете нет ни одной живой души, которая согласилась бы ей помочь.
Раскачивающееся ведро двигалось вниз рывками. Внутри что-то плескалось. Мейден не поверила глазам — вода. Чистая. И тряпка. Неужели ей все-таки дадут возможность привести себя в порядок пред казнью?
Она больше не умоляла освободить ее, не рыдала, не взывала к совести, не грозила страшными проклятьями. Мей пришлось смириться с мыслью, что все это бесполезно: приговор вынесен, и слушать ее никто не станет.
Неистовая жажда мести жителей Медоу, их абсолютная безжалостность поражали. Хотя чего еще можно было ожидать. Все они видели Калеба, на лице и теле которого алели плотные бугристые шрамы, видели пепелище сгоревшего дома и, вероятно, боялись оказаться следующими. Никого не волновало, почему все произошло. И сколько бы Мейден ни клялась, что не причиняла зла нарочно, ей не верили. И даже во внезапной болезни старосты, которая обездвижила его, лишив дара речи, люди усмотрели не волю Трех, а козни ведьмы.