Право первой ночи. Танец огня
Шрифт:
— Маленькая притворщица, сама виновата. Или забыла, как вела себя при первой нашей встрече? Разве положено чужой невесте гулять одной по полям и принимать приглашения от незнакомцев?
— Но я тогда и не была ничьей невестой, — возмутилась Мейден. — Калеб позвал меня замуж на следующий день.
— Какая разница, — отмахнулся князь.
— Для меня — большая. Да, я принадлежу вам вместе с землями. Да, вы можете считать меня товаром или, чем вам там еще заблагорассудится, называть, как хотите, но только не лгуньей!
Слова
— А я почти забыл, какой дерзкой ты можешь быть, миленькая благонравная пастушка. Именно это в тебе мне так нравится.
Серые каменные стены, бесчисленные лестницы, освещенные дрожащим пламенем факелов, длинные тени и гулкое эхо шагов — замок казался Мейден опасным и величественным. Она бывала здесь всего несколько раз, но никогда не заходила так далеко.
В коридорах почти никого не было. Лишь парочка слуг, большинство из которых она раньше не видела. Возможно, именно поэтому они вели себя сдержано: прятали любопытные взгляды, не позволяя себе ни единого смешка или шепотка.
Князь подвел Мейден к огромной резной двери с массивной бронзовой ручкой. За ней была комната со стенами, обитыми темной тканью с золотистым узором.
Больше Мей ничего не рассмотрела. Едва захлопнулась дверь, как ее снова захватили страх и стеснение. Она ничего не могла с собой поделать: так и замерла посреди комнаты, уперев глаза в пол.
— Иди сюда, — позвал Реймор.
Она не двинулась, и ему пришлось подойти к ней.
— Какая же ты упрямая, — шепнул он.
И не дав Мейден ни единого шанса заговорить его, князь поднял ее на руки и отнес к кровати.
Шелест ткани, и вот уже Реймор снял свой подарок. Она почувствовала, как его пальцы скользнули по щеке, погладили шею, коснулись груди. Он нагнулся к ее лицу, но Мейден инстинктивно отпрянула. Князь прильнул губами к ключице. Она попыталась оттолкнуть его, но безуспешно. Реймор лишь задышал чаще.
Мейден отчаянно брыкалась, но освободиться не получилось. Более того, она смутно понимала, что такое сопротивление лишь раззадоривает князя. Но заставить себя замереть и покориться Мей не могла.
Реймор поймал ее руки и, прижав к кровати, навис сверху. Шелковая петля пояса мягко обвила запястья. Князь неторопливо, будто смакуя момент, опустил голову и заглянул ей в глаза. И хотя Мейден прекрасно понимала, что дело в игре света, все равно не могла избавиться от видения дикого пламени, пляшущего внутри ее мучителя. Янтарные всполохи в глубине прищуренных глаз, горячие прикосновения уверенных рук и тяжелое дыхание на шее. Мей чувствовала себя бьющимся в паутине мотыльком, судьба которого предрешена.
Смятение, ярость, тягостное предвкушение — все смешалось в единый поток, готовый поглотить ее целиком. Князь, точно путник, истерзанный
Легкий укус, и она снова обрела голос: вскрикнула, но тут же закусила губу. Ткань лифа, все еще скрывавшая грудь, смягчила игривое нападение, а внезапная боль принесла… удовольствие.
Тем временем свободной рукой князь задрал подол ее платья. Он гладил колени и бедра Мей. Прикосновения Реймора сочетали в себе нежность и настойчивость. Едва ощутимые, почти деликатные, они сбивали с толку. На секунду Мейден позволила себе расслабиться. Мучитель, казалось, только этого и ждал. Белоснежная ткань с треском пошла по швам: подвенечное платье превратилось в жалкие лоскуты.
Мейден испугалась, опять вскрикнула, но тут же осеклась, сообразив, что только сильнее распаляет князя. Несмотря на это, свою одежду он сбрасывать не спешил. Даже не думал прикасаться ни к одной из многочисленных золотых застежек. Казалось, полностью облаченный палач испытывал особое удовольствие от беспомощной наготы своей жертвы.
Склонив голову набок, князь беззастенчиво рассматривал Мейден. Судя по ленивой ухмылке, сейчас он решал, что делать со своей игрушкой.
Мей стиснула зубы: какую бы мерзость негодяй ни придумал, от нее он не услышит больше ни звука. Пусть бесправная и в чужой власти, она все еще может лишить господина удовольствия наслаждаться ее стонами.
Реймор грубо, словно пересиливая себя, принялся мять ее грудь. Мейден молчала. Лишь позволила себя пару тяжелых стонов, когда движения князя стали резкими, причиняя ощутимую боль.
Господин помрачнел. Звонкий шлепок, и Мейден нарушила собственное обещание. С губ сорвался крик, полный испуга. Реймор медленно занес руку для нового удара.
— Прошу, мой господин, — пролепетала Мейден, — не надо! Мне больно.
Князь улыбнулся так, будто принял искреннюю мольбу за кокетство, но руку все-таки опустил. Он бережно погладил Мей по щеке, тонкие пальцы скользнули к губам. Кожа Реймора пахла миндалем и имела приятный терпкий привкус.
— Ты действительно желаешь, чтобы все прекратилось? — промурлыкал князь.
Томная вкрадчивость не одурачила Мейден. Его глаза смеялись: «Не обманывай себя, ты же хочешь, чтобы я продолжил». Не дожидаясь ответа, он припал губами к ее груди: то облизывал, словно сочный плод, то легонько покусывал соски.
Мей больше не контролировала ни дыхание, ни протяжные стоны. Реймор не отставал: словно охотничий пес, взявший след, шумно втягивал воздух. Покрывая грудь поцелуями, он поднимался выше: ключицы, шея, подбородок. Наконец его ненасытные губы добрались до рта Мейден. Он не ласкал ее, скорее, нежно жалил.