Право первой ночи
Шрифт:
Библиотекарь придирчиво осмотрел каждую пару кинжалов, дотошно опробовав острие на прочность.
– Эти! – указал пальцем на самые изысканные, те, что с золотой ручкой и громоздким драгоценным камнем, Фолк схватил в руки шпагу и тут же кинулся на противника. На совершенно безоружного, собирающегося сражаться честно!
Фон Миллер успел прогнуться, когда кончик оружия пролетел всего в паре миллиметров от его лица, срезав прядь волос. Умелыми точными движениями феодал отвел противника в сторону, выхватывая и свое оружие с подставки.
Наконец, оба были вооружены.
Дуэли,
Сейчас же все было иначе. Девушка как никогда хотела благоприятного исхода для обоих мужчин, хоть библиотекарь и повел себя совершенно не по-мужски. Напади он на безоружного среди других мужчин – его бы сразу осудили и при случае победы считали бы поединок нечестным.
Фон Миллер сражался, словно прошел не одну войну, его техника была совершенной, а движения точными и отлаженными. А Самсон Фолк едва удерживал шпагу, почти не двигаясь с места и лишь защищаясь, а не нападая.
– Последнее предупреждение, – холодно отчеканил землевладелец. – Откажись от Адалин, и я отпущу тебя с миром. Никто не узнает о происходящем в моем замке.
Адалин удивилась, нахмурившись. Откуда в фон Миллере столько благосклонности! Все мужчины округи мечтали похвастаться поверженным противником. Сдайся кто-то добровольно – поднимут на смех. Феодал предлагал старику достойный выход из ситуации: жизнь и остатки чести. Но Фолк был слишком глуп и напыщен, чтобы это признать.
– Ни за что! – задыхаясь и хватаясь за бок, закричал библиотекарь, после чего не удержал шпагу, и та скатилась к его ногам. Фон Миллер бросился к нему, но старик просто поднял с постамента старинную антикварную вазу с нарисованными на ней лилиями и кинул в голову мужчине. За ней полетели и горный хрусталь небывалой красоты, а также столовые приборы.
Как бы странно это ни выглядело, фон Миллер умело отражал выпады. Секунды не прошло, как шпага его коснулась груди Фолка, но замлевладелец не спешил ее пронзать, зачем-то замерев:
– Последний шанс, – сквозь зубы прорычал феодал. – Несмотря на то, что ты разбил то единственное, что осталось мне от матери.
– Ну уж нет! – саркастично рассмеялся Фолк, нагибаясь за своей шпагой. – У вас кишка тонка, господин…
Но не успел фон Миллер коснуться рукоятки, как все было кончено. Глаза библиотекаря Самсона Фолка в последний раз широко распахнулись, а на губах застыла улыбка.
Вскочив на ноги, Адалин подбежала к мужчинам, не глядя на осколки под ногами. И снова знакомый вкус желчи во рту предшествовал внезапному головокружению. Девушка оперлась руками на стеклянный столик, стараясь удержаться на ногах.
Ведь виной всему не упёртый старик, а она сама… Именно она стала причиной смерти.
– Адалин! – только и услышала девушка встревоженный голос фон Миллера, прежде чем окончательно потеряла власть над своим телом и сознанием.
Глава 3
Очнувшись, Адалин, еще не
– Я знаю, что ты очнулась. Твое дыхание изменилось… – мужская массивная ладонь властно, но бережно скользнула по щеке Адалин, заставляя ее предательски вздрогнуть. Больше не было смысла играть роль спящей. Адалин тяжело вздохнула, открыла глаза и тут же замерла… Фон Миллер был ближе, чем она предполагала. Всего лишь в паре сантиметров от ее лица. – Как ты себя чувствуешь?
Комната и вправду оказалась заполнена алыми цветами… Но разглядеть их было крайне сложно за фон Миллером, который словно нарочно заполнял собой все пространство, заставляя девушку смотреть лишь на него.
– Нравится? – продолжил феодал, проследив за тем, с каким интересом его невеста рассматривает цветы. Знал бы он, что дело не столько в их безумной красоте и умопомрачительном аромате, как в ее желании хотя бы взглядом сбежать от преследований землевладельца. – Они из моей теплицы. Я прикажу горничную каждый день приносить их в нашу спальню.
«Нашу» больно резануло слух, и девушка встревожено взглянула на фон Миллера. В памяти всплыла недавняя смерть Самсона Фолка. А ведь именно с ним она обязана была провести остаток жизни! Теперь он «украшает» мраморный пол столовой феодала.
– Ты в порядке, дорогая? – Адалин сама не заметила, как тело ее покрылось мурашками, стало зябко. Глаза наполнились слезами, а дыхание участилось. – Тебе снова нехорошо?
– Вы убили его, господин, – дрожащим голосом прошептала Адалин очевидный факт, но, озвучив его, почувствовала себя еще хуже. – Убили…
– Называй меня по имени. Я – твой будущий муж! – резко приказал фон Миллер, но тут же сбавил тон и с тяжелым вздохом ударился лбом о лоб Адалин. Его ладони крепко сжали щеки девушки, стирая струйки солоноватой жидкости. Адалин оробела и замерла, чувствуя себя не в своей тарелке. – Ты винишь меня в его смерти? Я хочу знать.
– Да… Нет. Не знаю! – мысли в голове стали походить на растопленную тягучую карамель.
Адалин с трудом соображала. Обморок сыграл свою роль, но по большей части влияла близость фон Миллера. Стоило ей вымолвить хоть слово, как его губы «случайно» невесомо касались ее губ, будто желая повторить тот злосчастный поцелуй в столовой. Одно лишь воспоминание вгоняло девушку в краску! Адалин решила говорить без умолку, ведь молчание наедине с феодалом пугало ее намного больше.
– Понимаете… Я видела смерть. Виселицы не оставят никого равнодушным! Но, дьявол! Никогда не видела, как именно несчастные становятся такими. Как дух покидает их тело, последний вздох, последний взгляд… – прикусив губу и взяв краткую паузу, чтобы отдышаться, девушка почувствовала тяжелое рычащее дыхание фон Миллера, которое тот едва сдерживал. Адалин старалась не смотреть на господина, но знала: его глаза вновь ало-красные. – Никто не заслужил такой участи. Никто и никогда.