Право первой ночи
Шрифт:
— Какое, к черту, пари? — прохрипел Эмиль. — Ты безмозглый...
— Заткнись! — Мик так приложил его спиной о полку, что тот хрюкнул и обмяк.
— Мик, ты слишком...
— Я ничего не поломал ему, Вин! Пока не поломал. — И он снова занялся Эмилем: — Со мной было обговорено только участие в пари. И я выполнил все условия. Ты отдашь мне ровно сто фунтов, потому что я их честно заработал! А потом уберешься отсюда куда подальше! Тебе не удастся с моей помощью доить несчастного старика, не важно, заслужил он это или нет! Ты покинешь этот дом навсегда, и ноги
Он неожиданно разжал руки, отступил назад, и Эмиль рухнул на пол как подкошенный. Правда, он очень быстро пришел в себя, сунулся к Мику и прошипел, брызжа слюной:
— Думаешь, я не понимаю, почему тебе стало жалко этих ста тысяч? Ты же спишь и видишь, что эти денежки окажутся у тебя в кармане, а заодно и все остальное! Ты сам метишь в герцоги, проклятый сукин...
Мик не дал ему договорить, схватил за шиворот и ткнул головой в дверь. Он решил лично проследить, чтобы близнецы немедленно покинули Уэлль.
Винни брела следом за мужчинами, погруженная в мрачные раздумья. Что же все-таки Мик успел выяснить, когда ходил в людскую? Неужели он действительно «метит в герцоги», воспользовавшись уроками хорошего тона? Ее уроками? Тогда остается лишь пожалеть о том, что ее ученик оказался слишком сообразительным и понял, какую можно извлечь выгоду из сложившейся ситуации.
Забирая в гардеробной свои вещи, Джереми все еще петушился:
— М-мы... мы заявим на тебя в полицию, Тремор! Не думай, что тебе это сойдет с рук!
— Я не собираюсь совершать ничего противозаконного, — отрезал он, бесцеремонно выталкивая их на крыльцо. — Желаю приятной прогулки до Лондона!
— Тебе это даром не пройдет! Я позабочусь, чтобы тебя...
— Ни о чем ты не позаботишься! Завтра утром я сдам в полицию все ваши фальшивые двадцатки! Если вы не дураки, то постараетесь побыстрее убраться из Англии! И не вздумайте возвращаться!
Джереми истерично расхохотался. Он выглядел совершенно дико в неверном свете факелов: взъерошенный, растрепанный, с цилиндром и плащом.
— Ты... ты... — От ярости у него не хватало слов. — Ты же крысолов! — И вдруг он ни с того ни с сего поинтересовался: — Кем ты себя вообразил?
— Не знаю, — покачал головой Мик. — Сам не знаю.
Возвращаясь в зал, Винни догнала Мика и спросила:
— Тебе удалось узнать на кухне что-то важное?
— Нет. — Мик ласково провел рукой по ее спине. — Но думаю, это уже не так важно. Повар рассказал про похищенного ребенка и награду. И я шел в кабинет к Арлесу, чтобы расставить все по своим местам раз и навсегда. Но когда я его увидел... — Мик задумался и продолжил: — Не представляю, как это получилось. Но почему-то он напомнил мне моего деда. Ну что особенного в том, что я назвал его дедушкой?
Винни положила руку ему на плечо. Такое сильное, такое надежное. Мик легонько обнял ее, и они долго стояли молча, не шевелясь, черпая силы в этой близости.
— Не знаю, что и сказать, — прошептала Винни. — Я совсем запуталась.
Он слегка прикоснулся губами к ее макушке.
Да, она совсем запуталась, но в одном была совершенно уверена: в своей страстной любви к этому человеку, кем бы он ни являлся на самом деле.
Когда они вернулись в бальный зал, случилось невероятное происшествие. Еще с порога они услышали шум. Винни поспешно поднесла к глазам пенсне. И увидела, как между ног танцоров мелькнул юркий пушистый хвост.
Что тут началось! Танцы прекратились. Оркестр замолк. Мужчины кричали, женщины визжали, подбирая как можно выше подолы, шарахаясь от ужасной твари, врезавшейся как нож в масло в разряженную толпу.
Винни — сама Винни! — проявила поразительную прыть. Опередив Мика, выскочила на середину зала и закричала, размахивая руками:
— Стойте! Не шевелитесь! Вы еще сильнее ее напугаете! Это хорек Мика! Он убежал и потерялся!
Она оглянулась и растаяла от ласковой улыбки на лице Мика, не спускавшего с нее глаз.
Повинуясь ее требованию, все остались на своих местах. А Фредди все еще металась между людьми, возникая то в одном, то в другом конце зала. Высокий фрачник, между прочим, тот самый, что был свидетелем происшествия у Эбернети, сказал:
— Ох, надеюсь, вам удастся ее поймать! Месяц назад у нас пропала любимая обезьянка. Так я до сих пор не нахожу себе места!
Многие даже пытались выследить Фредди, хотя кое-кто, в основном дамы, предпочли взобраться с ногами на кресла.
Итак, даже хорек сошел ему с рук. Излучаемое Миком обаяние оказалось так сильно, что ни у кого из гостей не возникло ни малейших подозрений. Это придало Винни уверенности. Она деловито обшарила весь зал в поисках его маленькой подружки, которой он так дорожил.
Но увы, Фредди снова исчезла. Напрасно Мик звал ее и уговаривал вернуться. Малышка была слишком испугана и боялась выйти на свет.
Он решил отнестись к этому философски. Танцы возобновились, и Мик пригласил Винни на тур вальса.
— Ничего страшного! Главное — мы победили. И теперь можем насладиться плодами своей победы!
Винни последовала его совету с удивительной готовностью. Она не переставала улыбаться, любуясь своим Миком. А он не всегда отвечал ей улыбкой, и это ее тревожило. Но музыка и ритм вальса постепенно вытеснили из головы тревожные мысли. Они действительно победили. Мик превратился в блестящего английского аристократа, а она сумела сохранить ту внутреннюю свободу, что обрела в незабываемый вечер в «Быке и бочке», и вернулась в Уэлль, бывший некогда ее родным домом.
Ближе к полуночи Мик сказал:
— Я хочу кое о чем тебя спросить.
Они слаженно двигались среди множества танцующих пар. Казалось, весь мир превратился в бесконечно кружащиеся людские головы и плечи. Винни чувствовала себя вполне счастливой и без колебаний ответила:
— Спрашивай!
— Винни, — начал он, — прежде, чем я спрошу, ты должна понять: это говорит всего лишь Мик. Конечно, этот вечер — настоящая сказка. Но ведь я никогда не был ни виконтом, ни маркизом, ни наследником герцога и не желаю им быть! Винни томно улыбнулась в ответ. Она прекрасно знала, кто он такой. Ее Мик!